– Но ты здесь, и живой, несмотря на вашу встречу.

– Как сама видишь, – улыбнулся я, потому что ситуация выровнялась, не позволяя ей смотреть на меня свысока.

Мальчишество, конечно, но все равно приятно.

– Как?

– У каждого свои секреты. – Сделав небольшой шаг назад, я поклонился. – Ваше высочество.

– Господин видок, – кивнула мне великая княжна.

Обратно я прошел тем же маршрутом. Телохранитель-оборотень вернул мне пистолет и явно намеревался доставить обратно в гостиницу, но я лишь отмахнулся:

– Сам доберусь. Здесь недалеко.

– Как пожелаете, – похабно улыбнулся телохранитель.

– Зубы спрячь, не по чину оскал, – жестко приказал я.

Как ни странно, мой собеседник не стал лезть в бутылку и даже потупил взгляд.

Это что, сказались заработанные моим дерзким поведением очки уважения или сработал новообретенный статус фаворита его хозяйки? Боюсь, что как раз второе. Да и плевать!

Весенняя ночь в Омске особым теплом не радовала, но эту прохладу все же можно было назвать свежестью, а не холодом. В общем, было хорошо. В голову полезли довольно странные мысли.

Вспомнились слова Александра Сергеевича из моей родной реальности:

Ага, особенно в плане сексуального просвещения. Бывало у меня по-всякому. Я знал, что такое смесь страсти и нежности, – как с дожидавшейся меня в Топинске Глашей. Испытывал и чистую, словно медицинский спирт, не замутненную примесями страсть Жаннет. С ведьмой Эммой я познал, что такое смесь страсти и злости, а Дарья показала всю степень накала смешавшихся со страстью страха и боли.

Хотя «это самое» со стригой – конечно, уже перебор. Так и до садомазо недалеко. Чур меня, чур!

Ночь была прекрасна, а спать после всего случившегося уже не хотелось. Так что бродил я по ночному Омску больше часа, пока за мной не увязались все-таки два каких-то субчика. Конечно, моя форма их сдерживала, но надолго ли? Так что от греха подальше я повернул в сторону гостиницы.

Вернувшись в номер, немного почитал, затем сон все же сморил меня, и проспал я почти до десяти утра. Может, продрых бы и дольше, но опять был разбужен громким стуком.

– Да что же за день такой? – вздохнул я, присаживаясь на кровати. – Кто?

– Это я, командир, – послышался голос Евсея.

– Заходи.

Казак вошел в номер, втащив за собой мой оружейный баул и командировочный чемодан с одеждой.

– Что будем делать? – с непонятным энтузиазмом спросил Евсей.

Ну и что мне теперь ему сказать? Ничего, кроме грубой правды, на ум не приходило:

– Сейчас пойдешь на вокзал и купишь нам на вечер билеты домой.

Лицо оборотня вытянулось:

– Это как?

– А вот так, – развел я руками и принялся одеваться. – Все, что от меня требовалось, я уже сделал. До вечера погуляем по городу и отправимся восвояси.

Если честно, была у меня мысль остаться в Омске на пару дней – пообщаться с Жаннет, обойти магазины, но эта идея как-то быстро выцвела. К тому же дома остались незавершенные дела. С контактами Кочевряжа в Омске мне все равно не дадут поработать, да и не до того сейчас и князю, и полицмейстеру. Так что нужно побыстрее узнать, что там вытряс Дмитрий Иванович из продажного полицейского. К тому же обязанности видока не позволяли мне прохлаждаться без дела вдали от охотничьих угодий.

Впрочем, до вечера времени было много, и мы успели не только обойти с десяток магазинов, но еще и неплохо посидеть в ресторане. Так что на вечерний поезд садились с целой грудой свертков и слегка навеселе.

Путешествие на поезде было намного медленнее и скучнее, чем перелет на дирижабле. У меня даже появилась безумная идея как-то обзавестись собственным цеппелином, но при этом я понимал всю сказочность подобного замысла. И дело даже не в деньгах, хотя и в них тоже. Мало ли сколько мне удастся поднять здесь на сплагиаченных из родного мира изобретениях, но вряд ли сильные мира сего потерпят настолько статусную вещь в руках какого-то провинциального видока. На данный момент дирижабли в личной собственности есть лишь у четверых великих князей, ну и, естественно, у императора.

Даже «Стремительный» формально не принадлежал княжне, а был приписан к министерству иностранных дел. Кстати, в штате этого учреждения княжна не числилась, а всего лишь сопровождала графа Скоцци – чрезвычайного полномочного посланника департамента внешних сношений при министерстве иностранных дел империи. Хотя всем и каждому было понятно, кто в этой парочке главный. Даже неформальное присутствие члена императорской семьи в чрезвычайной делегации автоматически повышало ее статус и эффективность.

Так что придется вам, Игнат Дормидонтович, довольствоваться паромобилем. Ну, еще можно придумать что-то пооригинальнее. Есть одна задумка для прогулок по реке – кататься на лодочке, махая веслами, не хотелось, а Стылая была слишком мелкой и илистой для обычных катеров. Так что есть смысл попробовать аэросани-амфибию, на которой получится и зимой по снегу рассекать, и летом по затопленной части болот путешествовать. К тому же можно не сомневаться, что и эта идея принесет мне денег благодаря стараниям Давида Ароновича Бронштейна – отпрыска уважаемой еврейской семьи и по совместительству юридической династии. Нет, слава богу, к Троцкому он никакого отношения не имел, но парень все равно очень шустрый. Он с месяц дулся на меня за то, что я отдал другому стряпчему работу по привилегиям на вулканический каучук. Затем осаждал меня требованиями изобрести что-то не менее масштабное, а после перешел в партизанский режим. Дава регулярно посещал нашу широкопрофильную механическую мастерскую и трепал нервы моему партнеру Боре Хвату. Так что любое усовершенствование сразу проходило оценку на предмет поиметь с него чуток золотишка.

За размышлениями об аэросанях и начертанием в блокноте предварительных эскизов дорога прошла почти незаметно. Ближе к ночи мне удалось даже поспать, хотя делать это в сидячем положении я не люблю.

На вокзал Топинска мы прибыли в десять часов утра и сразу погрузились на извозчика. Хотелось домой, чтобы помыться в нормальном душе и переодеться: за два дня форма успела мне изрядно надоесть.

Странно – обычно Чиж выскакивает из дома, едва услышит, что кто-то въезжает во двор. Особенно когда я в отъезде. А сейчас бывшая пожарная каланча казалась вообще незаселенной.

Пока Евсей загружался багажом из коляски, ворча о том, что все обленились и никто не спешит ему на помощь, я взбежал на крыльцо и вошел в прихожую. Сделать получилось только два шага, как тут же закружилась голова.

Не понял!