Вот уж без надобности. Надеюсь, ноги моей в Китае больше не будет.

Финальная часть письма сначала обрадовала меня тем, что Шен все-таки выжил. Затем я удивленно хмыкнул, понимая, что Вейдун из простого кладовщика за пару дней вскарабкался на уровень главы как минимум отделения большой организации. А учитывая его новое знакомство с императорской ведьмой, которая наверняка допрашивала и Вейдуна, и Шена, ребята далеко пойдут. Но настоящий шок у меня вызвало содержание небольшого шелкового мешочка. Да, перстень с изумрудом оказался очень красив, но я его наверняка продам – хватит с меня восточной экзотики. А вот вид золотого брелока треугольной формы с непонятным иероглифом посредине заставил меня сначала задуматься, а затем обозвать себе идиотом.

Ну конечно! Я же когда-то читал об этом! Союз Человека, Земли и Неба. Три гармонии! Триада, чтоб ее!

Докатились, господин видок, теперь у нас в друзьях целая организация уголовников. Не знаю, чем они занимаются в этой реальности и времени, но точно не цветы разводят или крестиком вышивают.

– Ну и чего стоим посреди ночи? – не очень-то справедливо выплеснул я раздражение на соратников. – Чего не спим?

– Так тут же не меньше пуда, – немного невпопад восхищенно выдохнул оружейник, непонятно как успевший оценить вместимость сундучка.

– Корней Васильевич, с каких это пор вы начали считать чужие деньги?

Оружейник смутился и, кажется, немного покраснел. Он тут же похромал обратно в свою обитель, мимоходом шлепнув Чижа по шее и направив его на лестницу. Евсей лишь понятливо кивнул и ушел к себе.

Ну и что мне теперь делать с этой грудой золота? Хорошо хоть это деньги не от триады, хотя чистого золота в этом мире не бывает по определению.

– Кузьмич, – позвал я домового, и он тут же материализовался у печки, – будь другом, припрячь монеты на время.

Полупрозрачный человечек кивнул и тут же растаял. Внезапно одна из лежащих сверху монет выпрыгнула из ларца. Покатилась сначала по столешнице, а затем, упав вниз, по полу. В итоге она исчезла где-то за плинтусом.

Вот и ладненько. Уверен, Кузьмич спрячет золото так, что его не найдут, даже если будут разносить каланчу по камешку.

Немного успокоившись, я зевнул. Вместе с облегчением из меня полезли уже порядком забытые старческие привычки – раскачиваясь, как медведь, я побрел по лестнице наверх. При этом даже позволил себе недовольное ворчание:

– Ходють тут всякие, мусорят, а потом убирай за ними.