Подойдя ближе, она поняла, что погружен он был отнюдь не в работу. Он увлекся какой-то разновидностью карточной игры. Его густые золотистые волосы упали на лоб и скрывали глаза. Вдруг, пробормотав проклятие, он сгреб карты и перетасовал их. Затем сосредоточенно перетасовал их еще раз — карты казались продолжением его длинных, удивительно быстрых и ловких пальцев.

Она подошла к столу, с трепетом ожидая, когда же он обнаружит ее присутствие. В этот момент он отодвинул карты в сторону, взглянул на нее, и что-то изменилось в его взгляде. Как будто она пробудила его ото сна. Он встал, и через мгновение глаза его снова приобрели ленивое, сонное выражение.

— Доброе утро, мисс Гамильтон, — сказал он. — Прошу вас, садитесь. Она прошла к указанному им искусно инкрустированному шератонскому креслу, стоявшему у чайного столика.

Комната была выдержана в голубых и кремовых тонах. Голубой шелк стен отражался в высоких, от пола до потолка, зеркалах в простенках между окнами; пол покрывал толстый ковер кремового цвета. Появился лакей с небольшим подносом с кофе и поставил его на дальний конец чайного столика. Маклахлан попросил Эсме налить кофе. Кофе оказался очень крепким, очень вкусным и странным образом наводил на мысль о бархате.

— Уэллингз сказал мне, что вчера вы водили девочку на прогулку, — сказал Маклахлан. — Надеюсь, вы обе получили удовольствие?

Ей не хотелось говорить о своем визите к тете Ровене. Может быть, потому, что не хотелось выглядеть доведенной до отчаяния и глуповатой.

— Лондон такой большой, — пролепетала она, — но прогулка оказалась приятной.

— Как далеко вы ходили?

— Ну, кажется, до Мейфэра.

— Прекрасная часть города, — отметил он. — Хотя я предпочитаю тишину и спокойствие здешнего окружения.

— Конечно, здесь гораздо лучше. — Эсме осторожно сделала глоток горячего кофе. — Скажите, Маклахлан, вы часто играете в карты?

Сегодня в его взгляде появилось что-то циничное, и она слегка насторожилась.

— Думаю, вы знаете, что да, мисс Гамильтон, — отвечал он ровно и сухо. — Как вам удается заставить меня почувствовать себя так, как будто я все еще в Аргайллшире? А ваша манера обращаться ко мне? Я ведь не единственный Маклахлан.

— Что касается вашего клана, возможно, вы правы, — прямо ответила она.

Глаза у него широко раскрылись.

— У меня нет клана, мисс Гамильтон, — сказал он. — У меня есть земли, да, хотя этим нечего хвастаться. Мой дед сражался с якобитами, и за службу король бросил ему кость — титул баронета.

— Король Англии.

— Прошу прощения?

— Титул баронета ему пожаловал король Англии. Маклахлан поднял бровь.

— Твердокаменная шотландка, вот вы кто, так?

— Да, и я не знаю других. Он засмеялся.

— Скажите мне, мисс Гамильтон, а вы не из тех изменников, которые продолжают поднимать бокалы за заморского претендента? Не приютил ли я тайную якобитку?

Эсме слабо улыбнулась.

— Скорее всего вы приютили приверженку исторической точности, — заметила она. — Вы хотите, чтобы я называла вас сэром Аласдэром?

Он пожал плечами и начал помешивать кофе медленными, расслабленными движениями, которые, по-видимому, были вообще свойственны ему. Во всех случаях жизни, кроме игры в карты.

— Не думаю, чтобы меня это действительно заботило, — наконец признался он. — Называйте меня как хотите. Я не поклонник точности ни в какой ее разновидности.

— Не могу согласиться полностью, — сказала она. — Я думаю, вы очень точны, когда играете в карты.

Он взглянул на нее из-за чашечки с кофе и тонко улыбнулся.

— Прихожу к выводу, что вы недооцениваете мой талант, — ворчливо сказал он. — Но при условии, что он хорошо отточен, игра в карты, мисс Гамильтон, становится искусством, с помощью которого бедный молодой шотландец может идти своим путем в этом мире.

— Так вы несчастный бедняк? — Она выразительно посмотрела на его элегантный сюртук, стоивший, вероятно, больше, чем половина ее гардероба.

— Нет, и никогда им не был. — Его глаза опасно заблестели. — Но в настоящее время я, как вы недавно напомнили мне, очень богатый джентльмен. И, уверяю вас, я никогда бы не стал им, если бы жил за счет своих арендаторов.

— Возможно, вы стали им в силу слабостей других людей, — предположила она. — Азартные игры по своей природе нечестны.

— Меня нимало не волнуют слабости мужчины, мисс Гамильтон, если он так глуп, что садится играть за стол со мной, — отвечал он невозмутимо. — И когда я играю, ничто не остается на волю случая. Все дело в вероятности и статистике — вещах настолько реальных и ощутимых, что их можно рассчитать на обороте старой газеты.

— Как нелепо это звучит! — возразила она. — Вы пытаетесь выдать порок за добродетель. Всем известно, что игра в карты зависит от удачи.

— В самом деле? — Он потянулся за колодой карт. Ловким движением он разложил их на столе веером. — Возьмите карту, мисс Гамильтон. Любую карту.

Она хмуро посмотрела на него.

— Это не деревенская ярмарка, милорд.

— Мисс Гамильтон, вы боитесь, что, несмотря на ваше знание жизни, вы в чем-то можете оказаться не правы?

Она схватила карту.

— Прекрасно, — сказал он. — Теперь у вас в руках карта…

— Как вы проницательны, Маклахлан. Напряжение повисло в комнате.

— …карта, которая может быть или черной, или красной, — продолжал он. — Шансы пятьдесят на пятьдесят, не так ли?

— Так, но при чем здесь наука?

— На самом деле очень даже при чем, — сказал он. — Конечно, есть еще другая переменная.

— Мне кажется, их пятьдесят две. Его брови снова поползли вверх.

— Давайте поэкспериментируем, мисс Гамильтон, — предложил он. — Карта, которую вы держите в руке, или туз, или фигурная, или нефигурная. Сейчас, когда на столе рубашками вверх лежит пятьдесят одна карта, вероятность того, что у вас туз, составляет четыре к пятидесяти двум. Согласитесь, шансов мало.

— Как я уже сказала, все дело в удаче. Он поднял вверх палец.

— А вероятность того, что у вас фигурная карта, — двенадцать к пятидесяти двум, так?

— Да, так.

— А вероятность, что это нефигурная карта, — тридцать шесть из пятидесяти двух, верно?

— Конечно.

— Тогда я предположу, мисс Гамильтон, что вы держите в руках нефигурную карту. Вероятность этого выше, как видите. Я осмелюсь предположить также, что это карта красной масти.

Эсме посмотрела на свою карту и побледнела.

— Разрешите мне взглянуть?

Она неохотно положила на стол восьмерку бубновой масти.