«Моя жена очень не любит, когда мы с сыном начинаем, как она говорит, беситься. Я объясняю ей, что мы просто так играем. Ей кажется, что я могу повредить что-нибудь ребенку и что из-за излишней активности он плохо себя ведет потом. На самом деле во время игры он учится контролировать себя, понимать, где проходят границы дозволенного. Когда он слишком расходится, я его останавливаю».

«Моя жена слишком сюсюкается с сыном. Стоит ему упасть, и она уже бежит к нему, чтобы подуть на ушибленную коленку и пожалеть его. Я же, если падение не сильное, сразу это вижу, и по плачу ребенка понимаю, что ничего страшного не случилось. Тогда я не бегу к нему сломя голову, он же будущий мужчина, ему надо учиться вести себя сдержанно и не быть плаксой».

«Жена считает, что своими шутками я обижаю дочку. А я просто пытаюсь привить ей чувство юмора, думаю, для ее интеллекта это тоже полезно».

«Я считаю, что для ребенка должны существовать четкие правила поведения. А у моей жены все сводится к эмоциям. Каждый раз, когда она наказывает дочку, она думает не о том, чему та научится, а о том, как это повлияет на отношение дочки к маме. Когда я наказываю дочку, впечатление такое, что и жену я наказал: она дуется на меня и может до следующего дня со мной не разговаривать».

«У меня четкие правила. Если они нарушаются, следует наказание. И нет смысла просить меня изменить его или смягчить – правило есть правило, никаких компромиссов. Ни жена, ни сын не могут менять их».

«Моя жена постоянно стремится защитить сына. Мне кажется, она не понимает, в чем смысл дисциплины, которую я стараюсь ему привить».

«Моему сыну Мише двенадцать лет. Летом он обычно проводит каникулы на даче с бабушкой, а мы с женой приезжаем на выходные. Однажды в субботу, уже ближе к вечеру, Миша попросил разрешения покататься со своим другом на велосипедах – они хотели съездить на озеро и вернуться к ужину. Я отпустил его, напомнив, что ужин в восемь часов вечера и в это время он уже должен быть дома. Однако ни в восемь, ни в половине девятого Мишка домой не явился. Уже стемнело, я начал всерьез волноваться, жена ругалась, зачем я вообще отпустил его вечером на озеро. После половины десятого я решил, что детей пора искать. Мы встретились на полдороге к дому – Мишка и его приятель преспокойно шли, держа велосипеды за руль и освещая себе путь карманным фонариком. Сказать, что я был в бешенстве, – ничего не сказать.

– Немедленно отправляйся домой к матери, – крикнул ему я, – и завтра целый день будешь сидеть дома и работать в огороде!

– Но ты обещал, что завтра мы все вместе поедем на большое озеро и будем жарить шашлыки! – протестовал сын.

– Ты будешь наказан и завтра останешься дома, а все остальные поедут на шашлыки, как и планировалось, – я знал, что Мишка больше всех ждал этой поездки, шашлыки – его любимое блюдо, и он мечтал провести весь день с родителями на том большом озере. Но правило есть правило, и Мишка его нарушил.

Домой он приехал в слезах и побежал жаловаться матери. Она тут же ко мне: „Ты слишком строг! Да, он виноват, не следил за временем, но он же ребенок, с кем не бывает“ – как обычно, Света была готова простить ему промах и отменить наказание.

„Нет, – сказал я, – Миша останется завтра дома и будет помогать бабушке в огороде. Он нарушил правило и понесет заслуженное наказание“. И добавил, что обсуждать свое решение я не намерен. Света, как ребенок, стала ныть, что я порчу отношения с сыном, что мы и так мало времени с ним проводим, и так далее. Она продолжала дуться на меня до утра.

После завтрака, когда все разошлись по делам, Мишка подошел ко мне со словами: „Пап, извини за вчерашнее! Я не должен был так задерживаться, я знаю, что вы все волновались из-за меня. Сегодня я останусь и помогу бабушке в огороде, ей надо полить грядки“.

„Молодец, Мишка, хвалю! – я правда гордился им в этот момент! – Значит, ты сделал правильные выводы“.

Он серьезно обдумал то, что случилось, и понял, что поступил нехорошо и некрасиво по отношению к нам. Именно этого я и добивался, так что наказание пошло моему сыну на пользу».