во всем виновата. Это она убила мою мать и свою родную внучку. Впрочем, сомневаюсь, что она отдает себе в этом отчет. Никто в своем уме даже пальцем бы Энн не тронул. Она была само очарование. Ее все любили.

– Прошу прощения, – снова вмешался я, – в понедельник вы сказали, что вашу мать никто не убивал и что она умерла от старости.

– А вы сказали, – парировала она, уничтожающе на меня посмотрев, – что пришли просто повидаться с Энн, и вот теперь сидите здесь. А ведь я говорила, что армия, что полиция – все одно и то же. Сидите здесь вместе и ничего не делаете. За шестьдесят лет вы и пальцем не пошевелили, чтобы прогнать ястребов из города. Ну сказала бы я вам, что мою мать убила сумасшедшая старуха. Толку-то! Вы бы все равно с места не сдвинулись. Откуда мне было знать, что она собирается убить Энн? Я пришла сюда с ней только потому, что…

– Мадам! – произнес Вулф таким тоном, что мисс Лидс тут же замолчала. – Если вы сами в здравом уме, ответьте на несколько простых вопросов. Ваша мать действительно велела миссис Чак выселяться из квартиры?

– Да, но она имела на это полное право! Дом принадлежал ей и…

– Она действительно перестала платить Леону Фьюри за убитых ястребов и велела ему убираться вон из дома?

– Да, после того как она повредила ногу…

– Она говорила Рою Дугласу о своих планах снести голубятню?

– Да, ей было невыносимо…

– Она действительно оставила вас без денег и запретила ходить в парк?

– Да, но я не…

– В таком случае, сударыня, вы ставите миссис Чак неверный диагноз. Эта дама, несмотря на свой более чем преклонный возраст, прекрасно, в подробностях, помнит об этих событиях, что свидетельствует о ее ясном уме. Я бы вам не советовал…

На столе у инспектора зазвонил телефон, и Кремер снял трубку. Он выслушал, велел ждать и, повернувшись к Вулфу, произнес:

– Я с ними закончил. А вы? – Вулф кивнул, и Кремер скомандовал в трубку: – Зайди, проводи дам и затем доставь его ко мне.

Выставить посетительниц из кабинета оказалось не такой простой задачей. Может быть, Вулф и Кремер с ними закончили, а вот они с инспектором и моим боссом – еще нет. В итоге Кремеру пришлось встать из-за стола, чтобы спровадить дам за дверь. К тому моменту, когда он снова сел, дежурный уже доставил в кабинет следующего посетителя.

Глава 11

Леон Фьюри был сам на себя не похож. Вернее, если быть точным, он не был похож на того Леона, с которым я виделся в предыдущий раз. Фьюри вошел в кабинет, осмотрелся и, когда ему предложили сесть, плюхнулся на стул. Я не заметил ни малейшего следа былой веселости и самодовольства. На этот раз ничто не говорило о том, что он сегодня до полудня ходил в пижаме. Меня вообще терзали сомнения в том, что он сегодня надевал пижаму. Его одежда выглядела так, словно он спал не раздеваясь. Картину довершали мешки под налитыми кровью глазами и двухдневная щетина. На мой взгляд, он вполне вписывался в образ убийцы, задушившего Энн Амори. Загвоздка заключалась в том, что у него было алиби.

– Хотите что-то сказать? – спросил Кремер.

– Да, хочу. – Леон говорил слишком громко для человека вне подозрений. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. – Я хочу знать, зачем вы подсылаете людей следить за мной. Я подробно, буквально по минуте рассказал вам, что делал в тот вечер, а потом вы еще проверили мои слова. По какому праву вы обращаетесь со мной как с уголовником? Следите за мной, проверяете мою карточку призывника, выясняете, где я давным-давно бывал и чем в то время занимался. Зачем все это?

– Стандартная процедура при расследовании убийства, – коротко ответил Кремер. – Да, на это уходит много времени. Если вы чем-нибудь недовольны, если считаете себя пострадавшим, обратитесь к адвокату. Наши действия вам чем-то мешают?

– Не в этом дело. – Леон не собирался сбавлять тон. – Я уже доказал, что не имею к убийству никакого отношения, и вам это чертовски хорошо известно. У вас нет ни малейшего права копать под меня, словно я в нем замешан. Я, как и любой другой человек, имею право зарабатывать на жизнь. Может, вы и не одобряете того, что я убиваю ястребов, но мисс Лидс платит мне за это деньги, так что какое вам до этого дело?

– Так вот вы о чем, – проворчал Кремер.

– Да, именно об этом. Вы попусту обзваниваете всех и каждого в штате Нью-Йорк и тем самым швыряете на ветер деньги налогоплательщиков. Ну да, вы выяснили, что фермеры снабжают меня ястребами, которых им удалось подстрелить, а я плачу им по пять баксов за птицу. И что теперь? Это что, преступление? Если мисс Лидс готова выкладывать по двадцатке за каждого дохлого ястреба, я имею право на этом немного подзаработать. Или это сейчас уголовно наказуемое деяние? Она счастлива, так? От ястребов один вред. Они охотятся на кур. Кому я делаю плохо? И государство довольно, и фермеры довольны, и мисс Лидс довольна, и я доволен. Все рады!

– Так чего вы возмущаетесь?

– Я возмущаюсь, потому что боюсь! Боюсь, что вы обо всем расскажете мисс Лидс, и тогда конец всему, на деле смело можно ставить крест. Сейчас она считает, что ястребов убиваю я сам, причем убиваю их в городе, она от этого счастлива, так пусть будет счастлива и дальше. Вам-то до нее какое дело? Или, скажем, до меня? По сути, если все до предела упростить, я оказываю ей любезность. И не думайте, что я перегибаю палку и выжимаю из нее все соки. В среднем я приношу ей по три-четыре птицы в неделю, а мог бы в два-три раза больше, если бы…

– Довольно! – с отвращением произнес Кремер. – Прочь отсюда! Я не желаю… Погодите… Вы придумали эту схему с дохлыми ястребами достаточно давно, так?

– Ну… как давно… Я бы не сказал, что…

– Сколько вы уже морочите ей голову?

– Честно говоря, затрудняюсь ответить, – замялся Леон.

– Где-то, наверное, год?

– Ну да, конечно, год-то уж точно. По меньшей мере.

– А сколько вам платила ее мать, покойная миссис Лидс? Столько же, сколько и дочь? Двадцать долларов за ястреба?

– Да, именно столько. Это она установила сумму гонорара, не я.

– А что случилось после того, как она повредила ногу и слегла? Она отказалась вам платить? И сама вам не