выяснилось, что они спят вместе, ее отец настоял на свадьбе; Райх неоднократно говорил, что вступил в «брак по принуждению»[70]. Всё это иллюстрирует тот факт, что еще до встречи с Фрейдом Райх понимал, какую неукротимую силу представляет собой сексуальность и как жестко ее контролируют и пытаются направить в узкие, ограниченные русла, обнесенные изгородью всевозможных наказаний.

На момент их первой встречи Фрейд верил, что искажение либидо приводит к неврозам, а практика Райха вскоре доказала это. В середине 1920-х Вильгельм с изумлением обнаружил, что из сотен его пациентов все женщины и две трети мужчин испытывают трудности при достижении оргазма. При том что его собственный первый оргазм во время секса с кухаркой случился неожиданно и напугал его, к нему в голову стали закрадываться радикальные подозрения. Если невысвобожденная сексуальная энергия приводит к неврозу, не значит ли это, что высвобождение сексуальной энергии целительно само по себе? Что, если оргазм – это естественный способ тела избавиться от напряжения, растворить жесткую броню травмы и несчастья в потоке свободной, чувственной энергии? В 1926 году он написал труд «Функция оргазма», и к тому времени он был убежден, что это волшебный биологический акт, загадочный путь души к равновесию и источник как эмоционального, так и психологического здоровья – и для мужчин, и для женщин.

Над теорией Райха об исцелении через секс можно сколько угодно шутить, но она не такая простая, как кажется на первый взгляд, и уж точно ничем не похожа на генитальную утопию беспорядочного секса в радостно-похотливом романе Николсона Бейкера «House of Holes» («Дом дыр») про самые изобретательные и трудоемкие способы достижения пика удовольствия. Пускай Райх в самом деле был одержим оргазмами (когда он презентовал Фрейду рукопись «Функции оргазма» на день рождения, Фрейд проглядел ее с опаской и пробормотал: «Ну и талмуд!»[71]), под ними он подразумевал не только эякуляцию. «Суть не в том, чтобы просто сношаться, понимаете? – говорил он много лет спустя. – Это не про объятия и не про совокупление. Это настоящий эмоциональный опыт потери своего эго, своего духовного „я“»[72]. Важно не просто кончить – важно отпустить.

С Сьюзен Сонтаг оргазм определенно случился как эмоциональное и духовное пробуждение. Она впервые испытала его в 1959 году в возрасте двадцати шести лет, будучи матерью семилетнего сына. Произошло это с ее любовницей, кубано-американским драматургом Марией Ирен Форнес (бывшей подругой Адель Моралес, жены Нормана Мейлера, которую он через год ударит ножом). Спустя два месяца после судьбоносного момента Сонтаг написала в своем дневнике: «Отзвуки, ударные волны только сейчас начинают расходиться и пронизывать весь мой характер и восприятие себя. Я впервые чувствую реальную возможность стать писательницей. Приход оргазма – это не спасение, но больше того – это рождение моего эго». Она говорила, что ее настоящая личность до оргазма была «изувеченной», «неполной», «мертвой»[73]. Оргазм снял с нее кожуру и обнажил новое, ненасытное существо. Райх посчитал бы это хорошим началом.

Его теория оргазма неожиданно возымела эффект землетрясения в психоанализе. Изначально Фрейд называл подавление влечения причиной невроза, но к моменту прихода Райха его мысли по этому поводу начали меняться. Его беспокоило, что пациенты не всегда идут на поправку, даже когда с большим трудом удавалось выявить причину их симптомов. Если человеком действительно в первую очередь движет Эрос, желание удовольствия, то оставалось непонятно, в чем проблема. Может, есть какой-то противовес, равная и противоположно направленная сила?

В 1920 году, когда Райх вступил в Венское психоаналитическое общество, Фрейд опубликовал труд «По ту сторону принципа удовольствия», в котором допустил наличие еще одного импульса – скрытой тяги к смерти. Он назвал его Todestrieb, стремление к инертности или несуществованию, желание лечь, натянуть одеяло на голову и вернуться во тьму. В этой неоднозначной и даже пугающей новой модели души он предполагает, что в человеке кроется тайное влечение к смерти, прекращению существования личности. Тревога – тоже часть этого влечения, словно пузырьки, поднимающиеся на поверхность от отбойного течения. Это не просто последствия травмы или утраты, но неотделимая часть человеческого существа, меланхоличного и испуганного по природе своей.

В 1926 году, когда у Фрейда диагностировали рак челюсти, он пошел еще дальше. В статье «Торможение, симптом и тревога» он объявил, что не подавление желания приводит к тревоге, но тревога приводит к подавлению желания. Если тревога – это врожденное свойство, то, значит, и подавление желание есть часть человеческой сущности; это огромный удар по теории Райха, который верил, что подавление сексуального желания – это вредоносное влияние культуры, извращающей и угнетающей естественное человеческое счастье.

По новому фрейдовскому понятию зрелости, человек должен примирить между собой свое либидо – жадное скопище живительных страстей – и мир общества, в котором он живет, даже если это потребует запретов и увечий (оба существительных – слова самого Фрейда) в половой жизни. В эссе «Недовольство культурой», написанном в том же году, когда Ишервуд приехал в Берлин, Фрейд рассуждает о том, что существует неизбежный разрыв между личным – анархической областью любви – и общественным – болезненно необходимым надзором со стороны государства. Невозможно удовлетворять каждый позыв своего либидо. Это может привести к хаосу, к принуждению и насилию. Задача психоаналитика – помочь пациенту достичь разрядки этой напряженности, провести его путем адаптации к социуму. Секс – это опасная, необузданная сила, и просто гоняться за оргазмами – глупая затея, ведь сексуальное желание никогда нельзя полностью удовлетворить. Последний аргумент Фрейд приводит так часто, что я иногда задумываюсь, какой была его собственная половая жизнь, не считая того факта, что у него было шестеро детей.

«Увечить», «деформировать» – сильные слова, они объясняют, почему Райх так твердо верил, что секс – это основа эмоционального здоровья. В отличие от Фрейда, он считал, что если люди испытывают неудовлетворенность и стыд, если их сдерживают запреты и страх наказания, если собственное влечение кажется им плохим и неправильным или если у них нет возможности для безопасного и свободного самовыражения, то они остаются инфантильными, как вечно несчастные дети, которые могут выразить свою фрустрацию только через агрессию. Сексуально удовлетворенный человек, с другой стороны, по определению свободен от тревоги, поскольку секс – это механизм для ее разрядки. Если общество накладывает на сексуальность разнообразные ограничения – ставит пуританское клеймо стыда или запрещает контрацепцию и аборты, то ему казалось очевидным, что такое общество должно измениться и начать учитывать нужды населения и его либидо.

Хотя их спор носил исключительно идейный характер, разрыв оказался глубоко болезненным для обеих сторон. Фрейд чувствовал себя преданным своим упрямым протеже, а Райха ошарашило и ранило неприятие учителя. В интервью, записанном для архивов Зигмунда Фрейда