За те тринадцать лет, что она работала на него, был только один момент, когда Паркер мог выдать себя. Тогда он выронил из своего бумажника карточки, а вместе с ними – британское водительское удостоверение с четко различимым на нем именем «Джордж Хокинс». Беннет полагал, что Элинор вряд ли взглянула на это имя и запомнила его. Но если она вспомнит и поймет, что это не американские водительские права, это может навести детективов на его след.

А если Сильвия швыряется деньгами в таком же темпе, в каком требует их от него, то для фэбээровцев это может стать сигналом. Он знал о слухах относительно того, что они с Сильвией состояли в романтических отношениях.

«Романтических», – с отвращением подумал Паркер. Он сглупил, нося с собой квитанцию на покупку резиновой лодки с навесным мотором, которую приобрел для того, чтобы сбежать с яхты. На квитанции значилось имя «Джордж Хокинс», адрес на Сент-Томасе и номер телефона. Должно быть, Сильвия обшарила его бумажник, когда он остался у нее в ту последнюю ночь. Всего через несколько дней после того, как он поселился на Сент-Томасе, она позвонила ему и сразу же поинтересовалась: «Я имею честь беседовать с мистером Джорджем Хокинсом?» Именно с этого начался шантаж.

Поскольку она знала его новое имя и местонахождение, он не мог в тот момент сказать «нет» на то, что, как он понимал, должно было стать постоянными требованиями все новых и новых сумм. Ему нужно было соблюдать осторожность и делать это так, чтобы переводы, если их обнаружит ФБР, выглядели совершенно легальными.

Паркер позвонил своему агенту в швейцарском банке, не раз помогавшему с деликатными задачами. Как обычно, Адольф все уладил. Он создал холдинговую компанию на имя Эдуардо де ла Марко, покойного супруга Сильвии. Каждый раз, когда Паркер посылал ей деньги, Адольф сначала переводил их в холдинговую компанию, а потом та направляла сумму графине де ла Марко. Он надеялся, что если эти выплаты обнаружат, то следствие сочтет, будто это часть ее наследства.

Паркер неохотно развернул «Пост», зная, что арест Элинор будет во всех новостях. Это оказалось хуже, чем он ожидал. Фотографии его и Элинор были размещены рядом на первой странице. Заголовок гласил: «Секретарша Паркера Беннета отдана под суд».

Фото Элинор было сделано после внесения ею судебного залога. По щекам ее текли слезы, она сжимала руку своего мужа Фрэнка так, как будто боялась упасть.

«Она ужасно выглядит», – подумал Паркер с ноткой сочувствия.

Потом он изучил собственную фотографию.

Этот снимок был сделан на благотворительном ужине, где он был почетным гостем. Фотография была увеличена, и, изучая ее, Паркер осознал, насколько прозрачной была его маскировка. Охваченный страхом, он подошел к зеркалу, висящему над камином в гостиной, и поднял газету так, чтобы снимок оказался рядом с его лицом. На нем был каштановый парик – для Паркера уже стало рефлексом надевать его сразу после душа. Конечно же, парик менял его внешность, но если кто-то присмотрится повнимательнее, этого будет недостаточно. Он уже приклеил по сторонам носа накладки из пластического грима, меняющие его форму. Сейчас на нем не было темных очков, которые он постоянно носил вне дома, но в очках или без очков, зоркий наблюдатель вполне мог его опознать. Паркер вернулся к столу. Кофе в чашке совсем остыл, но он этого не заметил.

Сегодня на море было волнение, а метеоролог по радио предупредил о том, что к вечеру ожидается шторм. Хороший день для игры в гольф. Поле «Мелкий риф», куда в последнее время ходил Паркер, было его любимым. «Возможно, потому, что здесь мне удается сделать минимум ударов, – признал он и решил: – Поеду туда сегодня утром». Мысль о том, чтобы остаться дома и весь день провести в тревоге, была невыносима.

Когда в одиннадцать часов он прибыл на поле, то с беспокойством увидел там Лена Стэйси, знакомого, который доставал его вопросами о том, кого из английских инженеров он знает.

К неудовольствию Паркера, Стэйси приветствовал его как давнего друга:

– Джордж, ты как раз вовремя. Нам нужен четвертый для партии. Ты, я и еще двое ребят, с которыми мы играли в прошлый раз.

«И он четыре часа будет задавать мне вопросы», – подумал Паркер.

– Я сегодня собирался заниматься только отработкой ударов, – ответил он, надеясь, что его голос звучит достаточно разочарованно.

– Плохо, – вздохнул Стэйси. – А может, условимся провести игру попозже на этой неделе?

Паркер понял, что его загнали в угол. Он никак не мог отказаться от встречи, не проявив открытой грубости – а это могло бы привлечь нежелательное внимание.

– В пятницу вполне сойдет.

«Надо было сказать этому типу, что я уезжаю, – подумал он. – Но сколько вопросов он задал бы тогда?»

Потом Паркер осознал, что на стойке рядом с тем местом, где стоял Стэйси, лежал экземпляр «Нью-Йорк пост». И еще Беннет заметил, что Стэйси, дружески помахав ему рукой, взял газету, посмотрел на первую страницу, а потом повернулся, чтобы снова взглянуть на него.

Утром в среду Лейн неохотно поехала в таунхаус Энн Беннет, чтобы проследить за работой установщиков. День был пасмурный; дождя не было, как и настоящего мороза, однако в воздухе разливался неприятный холодок.

Лейн выехала достаточно рано, чтобы с гарантией прибыть на место до одиннадцати часов, когда должна будет появиться бригада. Но когда она позвонила в дверь и Энн Беннет открыла ей, Лейн с удивлением увидела, что та все еще одета в пижаму.

– Миссис Беннет, быть может, мы выбрали не подходящее вам время для того, чтобы установить в вашей спальне все нужное? – спросила Лейн.

– Нет, конечно нет. Входите, Лейн.

Едва та переступила порог, Энн быстро закрыла за ней дверь.

– Я так легко простужаюсь, – пробормотала она. – Поднимусь наверх и оденусь, пока не приехали рабочие. Кофейник горячий; если хотите, можете налить себе кофе.

Не успела Лейн ничего ответить, как миссис Беннет повернулась и поднялась на второй этаж.

«Бедняжка совсем ушла в себя, – подумала Лейн. – Интересно, не было ли причиной тому обвинение в адрес секретарши Паркера? Хотя Эрик даже не упомянул об этом, когда мы с ним ужинали. Но, конечно, ее арест вызвал новый взрыв публикаций по этому делу. Должно быть, больно видеть фотографию мужа на первой странице газеты и читать, как его называют мошенником».

Десять минут спустя приехал Алан Грин с двумя помощниками. Алан был владельцем компании, которая изготовила покрывало, подзоры и занавеси и поменяла обивку кушетки и изголовья кровати. Обычно он не являлся лично на работы такого рода, но когда в деле участвовала Глэди, он всегда старался сам присмотреть за всем.

Грин приветствовал Лейн как старый знакомый:

– Привет, Лейн. Как поживает Ее Императорское Величество?

– Неплохо, Алан.

– Чрезвычайно рад. Это самая крупная срочная работа, какую она нам поручала. Ты собираешься принять ее у нас?