— Все любят! — вразнобой отвечали ребятишки.

— Ребята, напоминаю, что сегодня вечером, на эстраде будут показывать кинокомедию, кто хочет, может прийти и посмотреть.

— А ты, Рит, придёшь?

— Наверное, приду.

— С Максимом или Максимилианом? — спросил всё тот же ехидный девичий голосок.

— Та-а-ак! Кто-то, за свой длинный язык, вместо киносеанса, останется в палате, — она, конечно же, не собиралась этого делать, но приструнить никогда не помешает, — некоторые девчонки позволяют себе задавать нескромные вопросы!

— Сейчас скромность не в моде, — философски вставил в разговор, услышанную от взрослых фразу, один из мальчишек.

— А что сейчас модно? — задала вопрос Ритка, просто так, её, абсолютно, не интересовал ответ паренька. Она рассеянно выслушала ответ, но не поняла, не вникла в его суть. Сейчас её интересовало только одно — увидит она на полднике Максима или нет.

Нет! В столовой его не было. «Уж не случилось ли с ним ЧП, — вдруг, обеспокоилась Ритка, — нет, всё тихо, никаких разговоров». Ей оставалось только гадать, где он и что произошло. «Так вот, с первого свиданья, начинаются страданья!» — вспомнила она строчку из стихотворения Агнии Барто, и решила больше о нём не думать, «выкинуть» его из головы и даже из жизни, если получится: «Может быть, он пожалел о своих словах и теперь старается не показываться мне на глаза. Кто знает!»

Она собиралась на кинокомедию, как на последний шанс увидеться с Максимом. Перебрала содержимое сумки, выбрала джинсы приглушённо — розового цвета и обтягивающую, в тон джинсов, водолазку. Чуть подкрасила реснички, поднесла к губам бледно-розовый блеск, на мгновенье, в голове мелькнула шальная мысль — намазаться кроваво-алой помадой, как Милка, и посмотреть на кого или на что она будет похожа. Алой помады не было, поэтому, она провела кисточкой с бледно-розовым блеском по губам, распустила каштановые волосы, глянула в маленькое зеркальце — хороша! И пошла на киносеанс. Народу набилось много, почти все кресла были заняты. Рита высмотрела несколько свободных мест, в первых рядах, справа, и села, тайно надеясь на то, что как только начнётся фильм, Максим тихонечко сядет рядом с ней, на свободное место. Она, конечно же, сделает вид, что безумно увлечена действом, происходящим на экране и, совершенно, ну, совершенно, не заметила его присутствия на соседнем кресле. «Привет, Марго! — произнесёт он еле слышно, а она не услышит его слов — вся увлечённая фильмом. Он осторожно возьмёт хрупкие пальчики её правой руки своей большой мужской рукой, и она вздрогнет, очнётся от грёз, точно заколдованная принцесса: «О, Максим! Привет! — шёпотом произнесёт она, — извини, я не сразу заметила, что ты сел рядом». «Ну, что ты, крошка! — шепнёт он, — не извиняйся! А, может быть, ну, его этот фильм? Пойдём лучше туда, где мы были вчера? Только дай мне слово, что будешь осторожна! Не подходи к краю обрыва! Хорошо?» «Обещаю!» — ответит она, вкладывая в это слово всю нежность, что переполняет её, всю нерастраченную любовь. «Улизнём от всех?» — шепнёт он, слегка касаясь губами её маленького ушка. От поцелуя его губ, электрический разряд вонзится в неё тысячами сладких уколов, разольётся блаженством по каждой клеточке её юного тела. «Да!» — ответит она, закрыв глаза, чтобы не пропустить ни одного счастливого мгновенья, — «Да!» — ещё раз растерянно — счастливо отзовётся она. Она открыла глаза — его не было рядом.

На экране мелькали герои, стараясь рассмешить зрителей. Ей стало невыносимо, просто невмоготу, находиться здесь, среди восторженно подвывающих зрителей. Она встала, пригнувшись, чтобы не мешать смотреть фильм другим зрителям и скрылась в темноте деревьев, хорошо, что на улице уже стемнело. Она, постояла чуть-чуть, всё еще надеясь, что вот-вот появится Максим, укрытая тенью деревьев, на этот раз внимательно, осмотрела присутствующих зрителей — его не было, и пошла в сторону корпуса. Зашла в свою комнатушку, села на кровать. Здесь, оказывается, было так же невыносимо, как и в кинотеатре. Она сменила бледно-розовые джинсы на синие, надела футболку, толстовку, кеды и вышла из комнаты, закрыв её на ключ. Села на качели, всё ещё, чуть-чуть, надеясь, что вот сейчас, он подойдёт и осторожно тронет её за плечо: «Привет, крошка! Скучаешь?» И она потянется к нему: «Да, очень! Ты где пропадал?» Она решила пойти туда, где они были вчера — на обрыв реки. Сесть на плоскую поверхность валуна и уставиться в мелкую, но бурлящую речку или в чёрное небо, притягивающее бездонной неизвестностью. Но, она не запомнила дорогу — «топографический кретинизм» — это её «диагноз».

Наконец, фильм закончился. Горн проиграл отбой. И ребята потянулись к корпусам.

— Ребята, умываться, чистить зубы, мыть ноги, да с мылом, а не просто поплескаться водой, и в постель, — она еле дождалась того счастливого момента, когда ребятня улеглась, и наконец-то, переодевшись в пижаму, Рита нырнула в кровать. «Ну, и пусть! Я всё равно буду счастливая! — произнесла она шёпотом вслух, — я так решила! Я буду счастливая! Я обязательно буду счастливая!» Она обняла подушку и мгновенно заснула, совершенно, забыв закрыть окно.

Максим только — только появился в пионерлагере, сегодня его подняли в шесть утра и срочно командировали в город за медикаментами. Он купил всё, что положено по списку, ненадолго заскочил домой, снова за руль и сюда — в лагерь. Лагерь спал. Тишиной и спокойствием дышало всё вокруг, вековые ели и сосны мудро покачивали тёмными кронами. Слышались звуки падающих шишек. Печально заухала сова где-то вдали: «Уфу-бу-фу!» бешено, точно сумасшедшие, трещали сверчки. «Подойду на одну секундочку к её окну и потом, сразу к себе — спать, валюсь с ног от усталости!» В темноте, он подошёл к её окну, шторы были не задёрнуты, её окно тоже излучало тишину и спокойствие. Он не удержался, подтянулся на руках и заглянул в окно (оно было невысоко от земли). Марго мирно спала, обхватив двумя руками подушку: «О, боже! Как бы я хотел оказаться на месте её подушки», — пробормотал он, с жадностью рассматривая, её тонкий, бледный в темноте ночи, профиль, бескровные губы, каштановые волосы, в беспорядке разметавшиеся по кровати. Тут он заметил, что окно просто прикрыто, а не закрыто на щеколду. Одной рукой удерживая себя, другой он осторожно, стараясь не шуметь, открыл окно в её комнату и легко перемахнул внутрь.

Сел на краешек её кровати, всматриваясь в слегка вздрагивающие ресницы. Не удержался и легонько провёл по шелковистой коже её левой руки, дотронулся до волос, осторожно перебирая их, «пропуская» через свои пальцы, провёл по бархатистой коже щеки, опустился ниже