— Годится, — кивнул Агафонов и, получив дурацкий розовый ежедневник, спокойно велел: — Черный тоже гони. А себе закажи новый, с ехидной, — фыркнул он и, вернувшись в кабинет, положил волшебный блокнот прямо перед Евой. Она удивленно вытаращилась на него и промямлила что-то похожее на «спасибо».

— Остальным придется самим взять у секретаря, — небрежно заметил Агафонов. — И больше ко мне с листочками пусть никто не заходит. Есть же корпоративный стандарт, в конце концов, — пробурчал он и задумался. Работать совершенно не хотелось. Агафонов глянул в окно, где нерешительно и робко падал снежок. А наверху в пентхаусе по террасе разгуливал Зак. Охранял территорию, гоняясь за птицами. Михаилу некстати вспомнился последний разговор с отцом. Его нежелание отпускать Зака в город.

— Ну посидит до весны, — пробухтел отец, — ничего страшного. Я пока вернуться не могу, Миш, — добавил серьезно.

«Эко тебя скрутило, папаня», — в который раз охнул Агафонов, но отцу ничего не сказал. Лишь забрал Зака с собой, расстелив впереди старый половик и устроив на нем огромного пса. Всю дорогу приходилось останавливаться. Зак нервничал, разминал лапы, а после снова героически терпел. Из-за этого чуть-чуть припозднились. Агафонову пришлось в который раз выслушать от Нины, какой он плохой отец и бесполезный для общества человек. Насилу успели. Он снова воззрился в окно, наблюдая, как снег заметает дорожки в парке, украдкой глянул на ровную спину Евы Макаровой, покосился на притихших подчиненных, растерянных и сбитых с толку, и предложил:

— А давайте выпьем! Праздник все-таки!

Народ сразу оживился, весело соглашаясь. Агафонов ткнул в сотовый, вызывая заведующую столовой, и когда она ответила, душевно попросил:

— Галина Анатольевна, подними нам наверх закусок, а что выпить, мы и сами найдем!

— Ну, — обратился он к своим верным замам и одной маленькой юристочке. — Кто что будет пить? — и, открыв бар, вопросительно уставился на подчиненных. — Виски, коньяк, вино, — провозгласил он, доставая бутылки, и зычно позвал секретаршу:

— Ольга, принеси стаканы и садись с нами.

Застолье оказалось шумным, но непродолжительным. Как только в невысоких бокалах с золотой каемкой закончилось вино, несколько смартфонов сразу же зашлись трелью.

— Михаил Александрович, — пробубнил Неженцев, сменив подсолнухи Ван Гога на придурковатую морду оленя в красной шапке. — Тут Белкин звонит, спрашивает про офис на Заводской. Сколько мы ему скинуть сможем?

— Нисколько, — поморщившись словно от зубной боли пробубнил Агафонов, — у нас тут не благотворительный базар. И так цены в городе самые низкие. Пусть берет, иначе продам Роме Демьяновскому…

— А что, — подал голос Игорь Антонов, — Дема купит…

— А вот он и сам, легок на помине, — хохотнул Агафонов и весело гаркнул в трубку: — Привет, братан! — а выслушав собеседника, нахмурился и пробурчал недовольно: — Мы так не договаривались…

— Пойдем, — дернула за руку Еву Ксения. И они вместе с Надеждой Сергеевной выскочили из кабинета.

— Ксюша, Дуся, — вдруг попросила та. — Помогите мне деньги по конвертам разложить?

— Ева поможет, — распорядилась Ксения. — А я хочу к патентоведу съездить, с Новым годом поздравить. А то у меня в шкафу только его подарок болтается, — пробормотала она и удивленно уставилась на главного бухгалтера. — А почему своих девчонок попросить не хочешь? Они бы помогли… А Ева у нас только первую неделю работает…

— Мои курицы болтают много, — прошипела Надежда, — Агафонов потом ругается. Нет, мол, никакой коммерческой тайны, кто сколько получил. А Ева никому не скажет…

— Откуда ты знаешь? — изумилась Ксения.

— А у нас есть общие знакомые, — торжественно заявила Надежда и, повернувшись к ошарашенной Еве, добавила: — Я вспомнила, откуда тебя знаю. Пойдем деньги считать, заодно и поболтаем.

Попав в кабинет к главбуху, большую светлую комнату, где на стенах висели картины в рамочках, Ева призналась с сожалением:

— А я вас вспомнить не могу.

— Ну конечно, я тогда в рыжий цвет красилась, — хмыкнула Надежда. — Я жена Константина Ивановича. Мы с ним к твоему папе на юбилей приезжали…

— А… — охнула Ева и от неожиданности даже прикрыла рот ладошкой. — Надежда Сергеевна, пожалуйста, только никому из моей родни не говорите.

— Не скажу, — отмахнулась Надежда. — Давай деньги считать. Ты на машинке, а я буду в конверты складывать и их подписывать.

— Хорошо, — кивнула Ева, прекрасно понимая, что еще немного и ее маленький секретик станет известен отцу и Алине.

«Вот тогда точно начнется, — вздохнула она про себя. — Лучше мне после праздников уволиться из холдинга, — тоскливо решила она, быстро пересчитывая пятитысячные купюры. — Хотя теперь можно и к папе пойти работать. Отношения с Алиной вроде наладились. Но наверняка придется сидеть в одном кабинете, — мысленно поморщилась она, прекрасно зная, что юрист в клинике всегда был приходящий и своего угла не имел, а располагался прямо в кабинете директора, то есть Алины. — Ничего, — подбодрила она себя. — Что-нибудь придумаю! Или Янка поможет».

Вернувшись в кабинет, Ева с удивлением обнаружила, что начался обед. Есть совершенно не хотелось, и она решила быстренько смотаться домой и собрать чемодан. Естественно, все вещи уже давно были приготовлены и лежали на полке, но теперь следовало сложить их в пластиковое нутро чемодана и умудриться завтра утром не опоздать.

«Я домой смотаюсь и вернусь», — написала она в вацапе Ксении и, вызвав такси, поехала на Ломоносовскую.

Агафонов сердился. На себя. На сотрудников. На новенькую юристку. Ему хотелось предложить девчонке прогуляться с ним и с Заком по парку. Но та сначала заперлась с Надеждой, а потом вообще исчезла из офиса.

— А где… — кивнул он на пустовавшее рабочее место. Начальник юридической службы оторвала взгляд от экрана телефона и, будто впервые в жизни увидев Агафонова, промямлила:

— А Ева домой уехала…

— Нормально, — пробурчал он и понесся обратно в свой кабинет, сам от себя не ожидая такой прыти. Оставшись в гордом одиночестве, он ткнул в значок написанной на заказ программы «Личное дело», хранившей данные на всех когда-либо работавших в холдинге людей. Включил фильтр по дате приема на работу и должности. И быстро вбил в навигатор айфона адрес: Ломоносовская, двадцать девять, квартира…

— Ехать минут пятнадцать, — рыкнул он негромко и, надев куртку, помчался за Евой, в глубине души понимая простую истину. Адрес может быть по прописке, а сама Ева живет в другом месте. Да и поехать она могла куда угодно…

Бросив Крузак на улице, он прошмыгнул с какой-то теткой во двор, а потом с ней же зашел в подъезд.

— А вы к кому? — поинтересовалась она, да еще смерила подозрительным взглядом.