– Неправда, страх выворачивал его наизнанку. А потом он изменился, я видел.

– В чем ты это видел?

– Хоть и нечасто мы с ним сталкивались, но он всегда с уважением рассказывал мне, как ему полегчало.

– Ах, Вальтер, Виктор интеллигентный русский мальчик, очень чуткий к людям, не хотел тебя расстраивать.

– Но ведь он поправлялся или нет?!

– Я думаю, это медикаменты или простой самогипноз, самовнушение, – вновь вмешался Грегор.

– Страх – это голос совести, она сигнализирует человеку болью в душе, – Вальтер увлекся, но Грегор не отставал.

– Что любопытно, у мартышек отсутствует часть мозга, отвечающая за совесть. Вот счастливые… – растерянно замолчал, не зная, какое слово подобрать – «люди» к мартышкам не подходило.

Вильгельм удивился – давно не видел, как может краснеть жена: со лба медленно к подбородку, поспешил на помощь.

– Красиво у вас в саду, Вальтер, осень, Пушкин любил «осеннюю пору», убили певца.

– Мартышка и убил, в России всегда кого-то убивают, – буркнул Грегор.

– Так его ж француз убил! – не выдержала жена.

– Ну и что – а они допустили, – Грегор продолжал сердиться.

– На мой взгляд, – Вильгельм поднял руку, пытаясь остановить сына, – хотя могу ошибаться, страх у человека возникает перед злом. Неважно, в какой оно форме: обида, оскорбление, война. Вот, Вальтер, отчего на земле зло, откуда оно берется? Ты знаешь все.

Вальтер улыбнулся, потом медленно, подбирая слова, поблескивая на закатном солнце стеклами очков, сказал:

– В Библии все написано… Создал Бог архангелов, самым любимым был Люцифер, красивый, умный, слепил белизной, потому и решил однажды в отсутствие Отца сам над всеми власть взять, увидел это Господь и свергнул сына в пучину, во тьму. Превратился тот в хозяина Тьмы и Зла, почернел от ненависти, решил воевать с Отцом за души людские. И уж какой век ведется борьба. Но не забудьте, Зло входит в человека только в том случае, если он разрешит. А человек позволяет, сладко иметь власть в жизни хоть над кем-то.

– У вас все так просто, – Грегор изумился.

– А почему должно быть сложно? – серьезно отметил Вальтер и продолжал: – Из сообщества Света человек переходит в сообщество Тьмы, отделяет себя, отрезает от всех: от мира, от людей, от близких.

– И чувствует себя очень довольным, у них все привилегии, вон их, таких, сколько, – Грегор не сдавался.

– Привилегии? Они живут в страхе перед их потерей, мальчик, это не жизнь, – Иоханна с сожалением взглянула на него.

Он возразил:

– Вы так хотите думать, но я не видел ни одного серого от страха перед наказанием злодея.

– Не спеши, – остановил Вальтер. – Ты встречался с истинным злодеем в своей жизни, они окрашены иным цветом?

Уже давно зажглись окна в соседних домах, уже Штефан в саду включил разноцветные гирлянды, уже несколько раз скрытно зевнула жена, Вильгельм спросил после долгого молчания:

– Вальтер, ты бежишь за Богом?

Все повернулись к нему.

– А Господь никогда и не убегал от меня, Он нашел меня и всегда со мной. Мне бы не потерять Его.

Подошло время прощаться. Вильгельм встал со стула, с удовольствием оглядел еще более величественный во мраке сад, вдохнул аромат, тяжеловатый, женский, и необъяснимые и не к случаю усталость и безразличие охватили вдруг и тело, и душу. Но с радостью расцеловался, с радостью обнялся, с радостью пожелал наилучшего и приятных встреч.

В автобусе жена прижалась к нему и задремала. За окном проносились ночные тихие улицы с редкими огнями в домах. Он с грустью смотрел на Грегора. Сын после попытки переубедить Вальтера не произнес ни слова, ел, помогал Штефану, неслышно с ним переговаривался. Будет ли мальчик счастлив, найдет ли себя – в первый раз подумал так Вильгельм, в первый раз, и от этого ему стало больно. Грегор, ощутив взгляд отца, вскинул глаза и спросил:

– Пап, ты действительно веришь в то, что Вальтер рассказал?

Вильгельм усмехнулся.

– Каждый верит в то, что ему нравится, а они очень хорошие люди.

– Знаю, но я о другом. Ты лично веришь или нет?

– Мне трудно сказать, во что я верю.

Автобус ровно гудел, проезжая стремительно пустые остановки. Вальтер, Иоханна, их дети – Вильгельм вернулся к ним. Они всегда рады себе, жизни, смерти, своей вере в Бога, в Добро и даже причинам возникновения Зла. Все просто, как яйцо. Разбилось – и поселяется в человеке злодей. Вильгельму такие взгляды были чужды.

Выйдя из автобуса, поцеловал жену, сына, отправил их домой, сам пошел к магазинчику на автостоянке за сигаретами. Открыл двери, улыбнулся продавцу и едва не упал от удара в спину. С дороги его оттолкнул молодой крупный мужчина, не взглянув, прошел мимо. Рядом семенил сынишка, дойдя до прилавка, устало свалился на пол. Отец, купив газету, громко заговорил с продавцом, тот поддерживал беседу. Раскатистый смех обоих разносился по киоску. Вильгельм терпеливо ждал.

«Смеется, как тюрингская сосиска, жирная и скользкая, выебистый, – иного русского слова подобрать не смог, – хозяин жизни. Да, Люцифер, значит, в нем сидит, бал правит».

Сын спал. Жена ждала у зеркала. Она улыбалась и расчесывала дивные волосы. Он поспешно переоделся.

– Ты заметил, как Иоханна постарела, эти переезды плохо действуют!

– Как-никак, они намного старше нас.

Она отрицательно покачала головой.

– Вальтер отпустил бороду, лысина разрослась, зачем ему это?

Он любовался женой. Легкие тонкие руки двигались покойно, зеленые глаза поглядывали из-под длинных ресниц. Сколько лет прошло, а сохранилась та же милая линия тела, которая так поразила при первой встрече. Сохранился и голос, резковатый и поучающий. Может, это и хорошо?!

– Как ты думаешь, Штефан оставит их у себя в доме или попросит уйти, ведь он скоро женится!

Она стояла совсем близко, свежее дыхание опьяняло его. Хотел было обидеться за Иоханну, за Вальтера, хотел было рассердиться, но передумал и прильнул к жене всем телом.

Выпускной бал

Минуло время.

Ларс, так и не объявляясь, уехал с Гретхен во Франкфурт. В октябре сообщил скупо, что все хорошо, пригласил в гости, не уточнив ни времени, ни адреса. Вильгельм не любил навязываться, так и по сей день о друге ничего не известно.

За эти месяцы ничего не произошло. Хотя могло бы и случиться. Взял отпуск на две недели под Рождество, но никуда не выехал. Не прельщали мимолетные бессмысленные забавы. Просто спал, все уходили из дома, а он спал. Не хотел вставать.

Ах да…

Мария вернулась из Лондона, похудевшая, обозленная. Через два дня после возвращения устроилась работать медсестрой в клинику недалеко от дома, чем порадовала отца и мать. Довольна, готовится поступать на отделение хирургии. Грегор решительно отказался от Яна и от попыток найти пару для любви и секса. Отцу сказал, что он и не охотник, и не дичь, всему свое время.