сейчас она заплачет, но потом ее лицо разгладилось, и она натянуто улыбнулась мне. Вцепившись в перила, у нее побелели костяшки пальцев.

— Ты покрасила волосы? — она старалась говорить небрежно, но я видела, что ей было нелегко.

Я хотела удивить всех, а не вызвать этот ужасный шок. Все всегда говорили о том, какие красивые у Серафины волосы.

— Захотела твой цвет волос, — сказала я.

Конечно, причина была не в этом. Взгляд матери сказал мне, что она знает правду.

Она кивнула подходя ко мне, ее глаза постоянно скользили по моим волосам, будто ей необходимы были доказательства, чтобы поверить в это. Она осторожно прикоснулась к моим волосам.

— Твои волосы были прекрасны. Я уже скучаю по ним.

Я всмотрелась в ее лицо, гадая, была ли она честна. Она предпочитает меня с каштановыми волосами? Или блондинка слишком сильно напоминала ей Серафину и горькую правду о том, что я не она?

— Где Анна? — спросила я.

Реакция Сэма и мамы заставила меня почувствовать себя неловко. Моя новая внешность должна была дать мне толчок, а не сломить мою уверенность в себе еще больше.

— Наверху, в своей комнате. Не забудь, что гости прибудут в пять.

Я взбежала по лестнице и постучалась в дверь Анны. Дверь открылась, и я вздрогнула. Леонас стоял в дверях, его глаза расширились посмотрев на меня.

— Воу, что с тобой случилось? — выпалил он, уставившись на меня, как на инопланетянина.

Я вспыхнула, но отмахнулась от него небрежным пожатием плеч.

— Сменила цвет волос. Может, тебе тоже стоит подумать над этим.

Он закатил глаза и откинул волосы назад.

— Мне нравятся мои волосы.

Анна подошла ко мне сзади. Один взгляд на меня заставил ее вытолкнуть Леонаса из комнаты.

— Дай нам немного уединения. Иди доставай Сэмюэля.

— Эй! — Леонас запротестовал, но Анна втащила меня внутрь и захлопнула дверь у него перед носом.

Наши взгляды встретились. Я сразу поняла, что она не в восторге от моего нового цвета волос. Значит, нас двое.

— Что ты сделала? — прошипела она.

Ее взгляд скользнул по моим волосам, словно она не могла поверить в увиденное.

Я коснулась своих волос.

— Просто захотела перемен, — сказала я, защищаясь.

На лице Анны отразилось сомнение.

— Думала, мы обещали никогда не лгать друг другу.

Мы поклялись в этом, когда нам было по шесть лет, и с тех пор всегда говорили друг другу правду. Анна была моим доверенным лицом. С уходом Фины она стала моей единственной. Я просто не могла говорить обо всем с мамой, тем более с папой или Сэмюэлем.

— Это не ложь, — пробормотала я и вздохнула. Я подошла к кровати и плюхнулась на нее, уставившись в потолок. — Я захотела перемен, но… — глубоко вздохнула, не желая признавать, что побудило меня к этому. — Все так скучают по Фине. С тех пор как она ушла, в нашей жизни образовалась огромная дыра. Я просто хотела, чтобы меня заметили.

Анна вытянулась рядом, наблюдая за мной. Я смущенно смотрела прямо перед собой.

— Но ты не она. Даже светлые волосы этого не изменят.

— Знаю, — сказала я несчастным голосом.

Реакция Сэмюэля и мамы сделала это совершенно очевидным.

Анна взяла нас за руки.

— Тебе не обязательно быть ею. Ты и так совершенна. Тебе не кажется, что твои родители и Сэмюэль тоже будут скучать по тебе, если ты уедешь? Будь самой собой. В конце концов, пропасть, оставленная исчезновением Серафины, закроется. Просто дай этому время.

Так ли? Сэмюэля и Фину связывала особая связь, и это было естественно.

Когда я ничего не сказала, Анна склонилась надо мной, и я могла видеть только ее лицо.

— Или это из-за Данило?

Я снова пожала плечами. Если я буду продолжать в том же духе, то скоро вывихну плечо.

— Дело вовсе не в нем. — я сделала паузу. — Он все еще влюблен в Фину. Я могу сказать, как ему больно, потому что она ушла.

Анна покачала головой и фыркнула.

— Он не влюблен в нее. Он даже не знал ее. Как часто они виделись? Два раза в год на общественных мероприятиях. Держу пари, он никогда не видел ее личную сторону, только официальную. Ту, за которой мы все должны следить ради приличия. Но одно не похоже на другое. Даже если он был влюблен в нее, в чем я сомневаюсь, он был влюблен в тот идеальный внешний образ, который она представляла, а не в ее истинную сущность. И единственное, что задето, это его гордость, но никак не сердце.

— Теперь ты эксперт по парням? — я пошутила.

Часть меня думала, что Анна была права, но сильная эмоциональная реакция Данило на потерю Фины беспокоила меня.

— Я эксперт по правилам нашего мира. Данило хотел Фину только из-за ее статуса и имиджа.

— Но разве от этого не становится еще хуже? Как я могу конкурировать с идеальным образом? Теперь, когда Фина ушла, она стала больше, чем жизнь. Я не могу ее заменить.

— Тогда не пытайся заменить ее. Будь собой, потому что этого достаточно.

— Но я ее замена, по крайней мере для Данило, — прошипела я, мое разочарование подняло свою уродливую голову.

Анна поморщилась.

— Забудь о нем сейчас. Он покончит с ней. К тому времени, как вы поженитесь, он уже забудет о ней.

Я кивнула, но это меня не убедило. У него явно были какие-то навязчивые проблемы, которые необходимо решить. Я неуверенно коснулась своих волос.

— Неужели выглядит так ужасно?

— Нет, конечно, нет. Ты выглядишь совершенно великолепно, но ты была так же великолепна со своими каштановыми волосами.

— Но ты выглядела испуганной впервые увидев меня.

— Конечно. Потому что я знаю, почему ты это сделала. И в этом вся проблема. Теперь, когда ты блондинка, люди будут еще больше сравнивать тебя с Финой, потому что ты предоставила им возможность и напоминание.

— Я не видела этого в таком свете. Может, мне стоит перекраситься?

Анна обдумала это.

— Если ты перекрасишься сейчас, может показаться, что тебе есть что скрывать. Зная твоего мастера, твой новый цвет, вероятно стал популярной темой в нашем кругу.

Анна была права. Большинство женщин из нашего мира посещали один и тот же салон, и сплетни были их главным занятием.

— Тогда я оставлю этот цвет на некоторое время.

Анна внимательно посмотрела мне в лицо.

— Ты уверена, что справишься со всей реакцией? Люди будут задавать вопросы. Ты должна будешь представить свой новый цвет с уверенностью, или люди нападут еще больше.

Я никогда не считала себя неуверенной в себе, но после