Услышав о цели пребывания американца на острове, Клавдия Степановна с Анькой открыли рты. Я же задумалась, не насмотрелся ли наш новый американский друг так называемой имиджевой рекламы? В последние годы она стала очень популярна на Западе, а теперь завоевывает и российский рынок.

Рекламная кампания строится на создании модного образа с товарами под него. Есть определенный интерьер (как правило, роскошный), парень или девушка – или тетка или дядька. Они стильно, богато одеты. Сами очень ухоженные. К интерьеру добавляется вещь – пылесос определенной марки, холодильник, телефон, плита. И парень или девушка (дядька или тетка) в этом интерьере, так сказать, наслаждаются отношениями с пылесосом/холодильником/телефоном и прочими товарами, составляющими предмет желаний представителя определенного слоя общества.

Некоторые граждане, желающие соответствовать рекламируемому образу, потом отправляются в психушку, или обеспечивают работой психоаналитиков, или «навешивают» на себя непомерные кредиты, что тоже приводит к плачевным результатам. Но это побочные эффекты рекламы, о которых обычно предпочитают умалчивать.

Возможно, в США создавали образ идеального фермера? Откуда борона-то взялась?

Ричард оказался фермером, и очень успешным. На своем весьма внушительном участке земли он добился впечатляющих результатов, о которых в России можно только мечтать. Он никогда не был женат, потому что на поиски жены у него не находилось времени, тем более на ухаживания. Сельское хозяйство отнимало все силы и эмоции.

А потом он понял, что самые теплые чувства испытывает к бороне…

Тревогу забили племянники, гостившие на ферме у дяди. Потом приехали сестра с мужем и убедились, что дети все сказали правильно. На семейном совете было принято решение временно изолировать Ричарда от бороны.

– И вы согласились? – спросила Клавдия Степановна.

– Это было для меня трудным решением, – признал Ричард. – Но я – мужчина и должен был проявить силу воли.

Говорил он это с таким видом, что я почему-то вспомнила о русских комиссарах времен Гражданской войны, которых видела в советских фильмах. Эти фильмы я смотрела с целью изучения русской истории.

– А от алкоголизма вы не лечились? – спросила Клавдия Степановна. – Я уверена – у вас бы это получилось.

Ричард заявил, что алкоголь не употребляет, не курит, питается только натуральными продуктами (в основном произведенными лично им самим) и вообще ведет здоровый образ жизни.

«Вот к чему приводит американский здоровый образ жизни», – подумала я, но вслух ничего не сказала, чтобы не обижать человека. Вообще-то он должен вызывать уважение, но у меня не вызвал. У меня подобные мужчины вызывают раздражение. Но Клавдии Степановне этот американец вроде бы приглянулся.

– Да, кстати, вы случайно не знаете, кому принадлежат плетеные кресла и стол, которые стоят у большого дерева? – вдруг спросил Ричард. – Это ваши?

Мы переглянулись. Мы впервые слышали про дерево и про плетеную мебель.

Ричард предложил проводить нас к месту и сказал, что если плетеная мебель ничейная, то он возьмет ее себе. Как раз сможет пригласить нас как-нибудь вечером на ужин.

Мы тронулись в путь, в глубь острова. Первыми шли Ричард с Клавдией Степановной, потом мы с Анькой. Клавдия Степановна оживленно обсуждала с американцем вопросы международной политики, причем каждый из них очень пылко защищал действия администрации своей страны. Мы с Анькой то и дело многозначительно переглядывались.

– Может, познакомить американца с бабкой-огородницей? – тихо спросила у меня Анька по-русски. – Им будет что обсудить.

– Клава его не отдаст, – заметила я. – И вообще с бабкой любовь к бороне может только усугубиться, а Клавдия Степановна от нее его быстро излечит. У нее ни с какой бороной не забалуешь.

– Это точно, – согласилась Анька.

Внезапно американец резко остановился, я даже врезалась ему в спину.

– Что случилось? – спросили мы с Анькой хором.

Ричард молча тыкал пальцем в огромное дерево, росшее на развилке. Перед деревом была этакая природная площадочка, на которой прекрасно уместился бы столик с четырьмя креслами.

Но там было пусто.

Может, Ричарду все привиделось? На самом деле откуда тут взяться плетеному столику и креслам? Тем более что наша компания базируется довольно далеко отсюда и не факт, что кто-то из нас забрел бы сюда в течение двух недель.

– Ричард, вы давно здесь находитесь? – спросила я.

Он жил тут уже неделю, и его должны были забрать через две. То есть примерно, как нас.

– А почему вы выбрали именно этот остров? – спросила я. – Он же находится в частном владении.

– Правда? – искренне поразился Ричард. – Впервые об этом слышу. Вы ничего не путаете?

Клавдия Степановна стала рассказывать про рекламщика, купившего этот участок суши в океане.

«А что, если он не покупал остров? – задумалась я. – Вдруг остров на самом деле ничейный, и русский рекламщик ни за что не отвечает? Вообще-то он, наверное, и так ни за что не отвечает…»

Отправился бы американец на остров, находящийся в частном владении? Пожалуй, нет. С другой стороны, на планете Земля нет больше ничейных островов. Есть просто необитаемые, непригодные для проживания, но все равно все они – чьи-то. Неужели Ричард этого не понимает?

Тем более что этот остров кому-то принадлежал уже до покупки его русским.

Я не проверяла эту информацию. В свободном доступе ее не было, а специально прилагать усилия для выяснения сведений о предыдущем владельце было просто некогда. Я потратила время на других хозяев. Меня интересовали старые владельцы и прошлые века. Именно эту информацию я добывала в архиве. Мое упущение. Но, вернувшись в Англию, я реально смогу проследить историю данного острова до наших дней – точные даты перехода права собственности, уплаченные суммы… Я могу получить доступ к этим данным, как журналистка «Зарубежного репортера» и как англичанка. Остров-то раньше был наш!

Но американский фермер из южного штата к такой информации доступа не имел.

Однако он был уверен, что остров ничейный.

Почему?

Я спросила прямо. Ричард замялся.

– Кто-то из ваших знакомых уже бывал здесь? – продолжала я допрос.

Ричард кивнул.

– С какой целью? – тут же заинтересовалась Клавдия Степановна.

– Тут молятся, – наконец выдал американец.

– Кому? – спросили мы хором.

– Островной Деве, – сообщил американец.

– Интересно! – воскликнула Клавдия Степановна. Анька тоже подалась вперед. У меня возникли подозрения, что эти двое в самое ближайшее время обратятся к этой самой Островной Деве. У них найдется о чем ее попросить.