Шторы они опустили, но само окно открыто – просто загорожено противомоскитной сеткой. Я слышу голоса. Языка не узнаю, да и штора заглушает слова, но говорят явно двое. Один из них коротко смеется: неприятный звук. Я прижимаюсь к стене и начинаю размышлять, стараясь не дышать слишком громко. Пункт первый: я уверен, что Мо здесь, – если только она не одалживает свои футболки загадочным утыркам, которые устраивают призывные ритуалы, когда ее похищают какие-то другие люди. Пункт второй: это не РУ ВМС и не Прачечная. Вообще их следует считать врагами, пока не доказано обратное. Пункт третий: их тут как минимум четверо – двое на мотоцикле и еще двое или больше внутри с Мо. А я не супергерой, не спецназовец и не проходил подготовку по освобождению заложников. Как сказал Гарри, лезть в герои, если толком не понимаешь, что делаешь, – быстрая дорога на тот свет. Хм-м. Тут нужен спецназ, но его-то у меня в рукаве и не завалялось. Кстати, они же вроде должны сперва выяснить, где находится заложник, а только потом штурмовать дом?

Я могу, конечно, сделать кое-что конструктивное, но дома на меня за это будут орать. Я снова включаю мобильник и неуклюже ползаю по меню, пока не заставляю его перезвонить по последнему номеру. Это номер Мо, и если американцы его не прослушивают, то я – отставной козы барабанщик. Три гудка до ответа; я прислушиваюсь, но в доме ничего не слышно.

– Кто это? – говорит резкий мужской голос.

Я прикладываю трубку к губам:

– Вы ищете Мо.

– Кто это? – повторяет он.

– Друг. Слушайте. Где найдете этот телефон, найдете дом. Здесь несколько преступников, по меньшей мере четверо внутри. Они похитили Мо. Они строят круг Дхо-Нха, как минимум четвертого уровня, так что вам лучше предпринять меры…

– Оставайся на месте, – приказывает голос на другом конце. Я осторожно кладу телефон под окном и на четвереньках переползаю на задний двор.

Распахивается входная дверь. Раздается новый голос:

– Это ты, Ахмет?

Нет ответа. Я задерживаю дыхание, сердце бешено колотится в груди. Шаги по гравию.

– Американская сучка на месте.

Я отступаю от дома к ближайшим кустам: в полумраке вырисовываются фигуры, но шаги замирают.

– Я тут буду. Перекурю.

Этот ублюдок вышел на перекур! Я смотрю в небо: оно черное, как сердце начальника отдела маркетинга, и пронизано холодным светом далеких звезд. И как же я проберусь внутрь? Я вытаскиваю из кармана обезьянью лапку и аккуратно направлю на землю. У дверей с другой стороны дома зажигается красноватый огонек. Вдалеке нарастает гул мотоцикла, который мчится куда-то к холмам. В остальном – тихо. Слишком тихо, понимаю я через минуту. Тут ведь рядом трасса – где же все машины? Я начинаю пятиться, чтобы забраться поглубже в кусты, и в этот момент проваливаюсь в черноту.

– Вы не помните, что было дальше?

– Нет. Я вам об этом уже час твержу.

Нет смысла на них злиться, ребята просто делают свою работу. Я подавляю желание потереть голову: под повязкой зудит здоровая ссадина за правым ухом.

– Потом я очнулся в больнице на следующий день.

– М-мнда-а-а.

Я озадаченно моргаю. Неужели мне не послышалось, как кто-то сказал «м-мнда-а-а»? Так вообще кто-нибудь говорит?.. Кажется, это парень, похожий на старый носок кладбищенского сторожа, Дерек как-его-там. Он тоже моргает слезящимися глазами.

– Согласно шестому абзацу четвертой страницы медицинского заключения…

Я смотрю, как все остальные послушно листают бумаги. Никто и не подумал дать мне экземпляр, разумеется, хоть это и мои бумаги.

– Ушиб и микротрещина в правой затылочной кости; гематома и повреждения кожного покрова указывают на удар тяжелым тупым предметом.

Я поворачиваю голову, морщась от боли в шее, и показываю на повязку. Прошла почти неделя. Чего не говорят в полицейских детективах, так это того, как же больно получить по голове тяжелой дубинкой. Нет-нет, не дубинкой, конечно: предметом, тяжелым, тупым, предназначенным для использования сотрудниками Черной комнаты на оперативных заданиях в соответствии с US-MIL-STD-534–5801.

– Я полагаю, это совпадает с показаниями, – заявляет ходячий труп. – Пожалуйста, продолжайте.

Я вздыхаю:

– Я очнулся в больничной палате с иголкой в вене и каким-то парнем из спецслужб рядом. Примерно через час явился некто, он утверждал, что это он управлял Клетчатым, а потом начал задавать неудобные вопросы. Похоже, они уже обложили дом. Когда я в третий раз объяснил, что произошло в мотеле, он согласился, что это не я попортил их имущество, и захотел узнать, как и зачем я оказался рядом с домом. Я ему сказал, что мне позвонила Мо и попросила о срочной помощи. Когда я повторил это еще десяток раз, он ушел. На следующее утро они отвезли меня в аэропорт и посадили на самолет.

Мачо из бухгалтерии, который сидит рядом с Дереком, смотрит на меня с ненавистью.

– Бизнес-классом! – шипит он. – Я полагаю, это была ваша идея?

Оп-па!

– Я тут ни при чем! – возмущаюсь я. – Они что, выставили счет?..

– Да, – кивает Энди. Он бездумно вертит в пальцах ручку, а об энергосберегающую лампу на потолке так же бездумно бьется муха.

– Ой.

Не то, чтобы непредвиденные расходы считались в Прачечной расстрельной статьей, но по тяжести они идут сразу после нарушения прямых приказов и измены Родине. Во времена Маргарет Тэтчер проводились даже проверки использования скрепок, но потом кто-то заметил, что падение боевого духа в этой организации может обойтись дороже, чем, например, в министерстве сельского и рыбного хозяйства.

– Вины не признаю, – автоматически говорю я, прежде чем успеваю прикусить язык. – Я их об этом не просил, это произошло после того, как операция пошла не по плану, и вообще я был без сознания.

– Никто не обвиняет тебя в том, что ты растратил служебные средства без необходимости, – ласково говорит Энди и бросает предупреждающий взгляд на Дерека из бухгалтерии, а потом добавляет: – Я бы хотел узнать, почему ты вообще за ней увязался. Стандартная методика работы предполагает, что ты должен был немедленно покинуть территорию страны, как только тебя вскрыли. Зачем ты туда полез?

– Кхм. – Губы у меня пересохли, потому что этого вопроса я ждал. – Я собирался уехать. Покинув место убийства, я сразу же сел в машину и поехал из города в аэропорт. И улетел бы, но мне позвонила Мо.

Я снова облизываю губы:

– Мое задание предполагало, что я смогу организовать выезд источника. Я сделал вывод, что кто-то считает Мо достаточно ценным источником, чтобы ради нее стараться. Приношу извинения, если дело не в этом, но по звонку я заключил, что Мо похитили, и после встречи со стрелком решил, что это худший результат, чем провал задания и отступление. Поэтому пришлось импровизировать на ходу: я поехал к ней домой и применил локатор. Я много об этом думал. О том, что нужно было делать. Например, я мог бы выяснить, где ее держат, а потом вернуться в мотель, чтобы узнать, кто руководил тем шпионом. Или поехать в аэропорт и позвонить из зала ожидания. Но я увяз слишком крепко. Какой-то ублюдок только что попытался меня убить; получается, РУ ВМС прослушивало Мо. Они перехватили мой звонок, и я смог им сказать, где искать. Но они, скорее всего, уже знали. Когда Мо позвонила мне с мобильного, они уже должны были получить сигнал.