— Правда?

— Да, — ответил он. Ее реакция на сказанные им слова отозвалась тупой болью в его сердце. Но он заставил себя не обращать на это внимания: Дженни имела полное право на личное счастье. А ему следовало научиться смотреть на нее как на женщину, принадлежащую другому мужчине. И начинать можно было прямо сейчас. — Мне кажется, вы здорово смотрелись бы вместе. — Он выдержал паузу. — Хватит вести себя как ребенок, Дженни! Пойдем к машине.

Мечтательно улыбаясь, Дженифер поднялась и последовала за своим спутником к парковочной площадке.

— Открою тебе один секрет, — произнесла она с таинственным видом. — Билл мне нравится.

— Мне тоже, — ответил Дориан, открывая дверцу «БМВ».

— Он не глупый, но и не заумный, его уважают, к нему прислушиваются, — сказала Дженни, усаживаясь на переднее сиденье.

— Правильно, — согласился Дориан.

— К тому же у него очень хорошая семья.

— У меня тоже вполне приличные родственники, — заметил Конрад. — Ты ведь знакома с моим отцом? В прошлом году он приходил на нашу рождественскую вечеринку. Папа воспитывал меня так, как полагается, несмотря на то что с мамой они давно развелись.

Дженни бросила на него косой взгляд и пристегнула ремень безопасности.

— Действительно, твоего отца я немного знаю, но о своем детстве ты никогда мне не рассказывал. Поэтому я не могу судить о твоей семье.

— В общем-то, моя история проста, — нехотя ответил Дориан. — Мама ушла от нас с отцом, когда мне было всего шесть лет. Мой старик владеет пекарней.

Дженни улыбнулась.

— Значит, у него дома всегда есть свежие булочки.

Дориан рассмеялся.

— В свое время я ими объелся, поэтому сейчас даже смотреть на них не могу. Хотя отцу об этом не говорю.

— Понимаю, — пробормотала Дженни и опять улыбнулась.

Они выехали на главную дорогу и слились с потоком других машин.

— Это он научил меня быть упрямым и целеустремленным. С самого детства приучал к мысли, что для мужчины крайне важно крепко стоять на ногах.

Дженни посмотрела на него с удивлением.

— На прошлогодней рождественской вечеринке твой отец так беззаботно веселился! Никогда бы не подумала, что именно по его вине ты так мрачно смотришь на жизнь.

— Это я-то смотрю на жизнь мрачно? — возмутился Дориан.

— Конечно! — Дженни пожала плечами. — В противном случае не стал бы называть моего тайного поклонника маньяком. Хотя дело даже не в этом. Ты не умеешь веселиться, ходишь на торжества и банкеты только тогда, когда это необходимо. А еще одержим идеей заработать как можно больше денег.

Дориан напрягся.

— Наверное, ты никогда не знавала, что такое нехватка средств, верно? — спросил он странно изменившимся голосом.

— Чрезмерно богатой мою семью не назовешь… — ответила Дженни.

— Но страдать по причине финансовых неурядиц вам никогда не доводилось, так ведь? — допытывался он.

Девушка кивнула.

— И если ты потеряешь работу, то не слишком расстроишься, — продолжил он. — У тебя, похоже, есть какой-то дополнительный источник дохода. На зарплату ты не смогла бы накупить себе столько новых нарядов, обуви и сумочек.

— Правильно. Бабушка завещала мне большую часть своего состояния, — сообщила Дженни.

— Вот-вот!

— Но ведь это не преступление — пользоваться своим наследством!

— Конечно же нет. Я клоню совсем не к этому. — Дориан смотрел на дорогу, но Дженифер видела, какие печальные у него глаза. — Просто ты не можешь понять того, что довелось пережить мне.

Дженни не пыталась спорить. Главным образом потому, что не имела понятия, о чем он говорит.

По прошествии нескольких секунд она осторожно поинтересовалась:

— И какие же жизненные обстоятельства заставили тебя видеть в деньгах смысл собственного существования?

Дориан нахмурился.

— Разве я говорил тебе когда-нибудь, что деньги для меня — самое важное?

— Но ты спросил, бедствовала ли моя семья? — напомнила Дженни. — Я сделала из этого соответствующие выводы.

Дориан устало вздохнул.

— Да, ценности у нас с тобой разные. А все потому, что мы абсолютно не похожи друг на друга. Разве не так?

— Ты имеешь в виду наше отношение к деньгам? — спросила Дженифер.

— И к ним, и ко всему остальному, — ответил Дориан. — Ты человек жизнерадостный и с легкостью принимаешь то, что дает тебе судьба. И даже любишь неожиданности. Я их не могу терпеть. Мы с тобой — две противоположности. Поэтому должны прекратить этот бессмысленный спор.

— И будем считать, что каждый по-своему прав, — добавила Дженни.

— Именно, — подтвердил он.

Некоторое время Дженифер обдумывала его слова. Потом медленно произнесла:

— Наверное, это действительно так. Мы с тобой как два полюса. Даже к истории, связанной с моим тайным поклонником, относимся абсолютно по-разному: я заинтригована, а ты постоянно чего-то боишься.

Мистер Конрад тихо засмеялся, свернул к дому Дженни и остановил машину.

— Но мне действительно страшно за тебя, — сказал он. — Ты доверчивая, поэтому я и хочу убедиться, что этот тип не какой-нибудь чокнутый.

Дженни кивнула, отстегнула ремень безопасности и вышла из машины.

Направляясь к ее дому и поднимаясь в лифте на шестой этаж, оба они молчали.

Лишь подойдя к своей двери, Дженифер повернулась к Дориану, улыбнулась и поблагодарила за то, что он помог ей начать расследование. Которое, видимо, не имело смысла продолжать.

У Дориана защемило в груди. Перед ним стояла очаровательная сексуальная женщина, только что согласившаяся с тем, что они — совершенно разные люди. Она признала это спокойно, даже отметила, что каждый из них по-своему прав. Ее красота, рассудительность и чуткость могли бы долгое время сводить его с ума. На мгновение ему стало жаль, что их связывают отношения босса и подчиненной. Но он тут же отмахнулся от этой мысли.

— Спокойной ночи, — кивнула Дженифер.

Дориан почувствовал, что уйти отсюда просто так не в силах. Сегодня вечером эта женщина стала для него чем-то особенным, — он проникся к ней большим доверием, взглянул на нее несколько по-иному. Ему нестерпимо захотелось поцеловать ее.

Пусть этот поцелуй будет знаком сожаления о несостоявшемся совместном будущем, мелькнуло в его голове. Один-единственный поцелуй… Ведь он ничего не изменит…

Дженифер смотрела на Дориана вопросительно, не понимая, почему тот не отвечает на ее слова. В ее зрачках отражался свет лампы, и казалось, будто в них горят крошечные костры.