— Это мои деревья! — заявила Суннива. — Моя семья дала мне саженцы, и именно я посадила их на земле, которую ты считал бесполезной. Без меня там оставался бы пустырь.

— Это была моя земля, — возразил Клеменс. — И двадцать лет труда сделали сады тем, что они есть теперь.

— Я скорее сожгу их на корню, чем позволю попасть в твои руки.

— Сразу видно, какая ты мегера!

— Довольно! — Интересно, как эти люди прожили в браке двадцать лет, если теперь так яростно ссорятся? Девлин не мог понять, как можно столь опуститься. Подумать только, из-за мелочных ссор позволить здоровым плодам сгнить на деревьях, вместо того чтобы как-нибудь сговориться! Это больше, чем просто глупость. Это смертный грех.

Впрочем, наказывать людей за глупость не в его власти.

— А что скажут ваши родители? Вы не подписывали брачный контракт?

На ноги поднялся пожилой мужчина.

— Я Иульф, отец Клеменса. Соглашение было подписано. Там сказано, что если брак распадется, а детей не будет, земля останется в моей семье.

— Я же не прошу всю землю, а только сады, где стоимость моих деревьев в десять — нет, двадцать раз больше земли, на которой они растут, — заспорила Суннива. — Вы же видите, что я права, мой лорд.

— А ты, Клеменс, что полагаешь справедливым?

— Земля моя. Что до садов, мой дом находится среди них. Одно нельзя продать без другого. Суннива ушла от меня, значит, сама выбрала свою судьбу. Она получила приличную сумму за годы нашей совместной жизни, куда большую, чем принесла в приданом. Она не будет голодать.

— И это все? Никто не требует возместить моральный ущерб? Никто больше не требует правосудия? — спросил Девлин.

— Все остальное мы утрясли. Остается только это.

Воин усилием воли сохранил невозмутимое выражение лица, не показывая своего замешательства. Не годится демонстрировать этим людям, что он ничего не понимает в их ссоре и в том, как разрешить ее. Будь он в Дункейре, ответ был бы ясен, но в этих местах, как ему было прекрасно известно, подобные вопросы решались по-другому.

— Я подумаю над вашим делом и сообщу о моем решении вечером, после позднего ужина, — заявил Девлин.

Ему надо не просто вынести свое суждение. Надо еще, чтобы эти люди согласились с решением и повиновались ему.

— Вот и вся история, — закончил Девлин. Он дождался ужина, чтобы рассказать своим спутникам о произошедшем днем. — Лично мне хочется отправить женщину на виселицу за то, что дала сгнить хорошим фруктам. Да и мужчине светила бы тюрьма за то, что не хватило здравого смысла пойти на компромисс.

— Я так понимаю, ты не сказал им об этом, — проговорил Стивен, отодвигая тарелку и покачиваясь на задних ножках стула.

— Нет, я пообещал вынести решение сегодня вечером.

Дидрик подцепил вилкой еще один кусок утки с блюда, потом начал разрезать его на мелкие кусочки. Все трое воздали должное еде, наслаждаясь редкой возможностью ужинать не торопясь. Чем реже попадались города, тем чаще они не успевали добраться до гостиницы и проводили ночи, разбив лагерь в стороне от дороги, перекусывая тем, что можно быстренько сжевать при свете костра. Если на пути все же встречалась деревня, путники обычно добирались до нее затемно и довольствовались простой пищей. Здесь же друзья задержались на целый день, и повар, не теряя даром времени, приготовил целый пир в их честь. Стол был заставлен пустыми тарелками и мисками, вычищенными до блеска, и Дидрик старательно доедал то, что осталось.

Лейтенант прожевал очередной кусок и спросил:

— И что ты собираешься им сказать?

— Я хотел попросить вашего совета. Честно признаюсь, я плохо понимаю, как тут рассудить.

— А что тут надо понимать? Многие браки начинаются хорошо, а заканчиваются плохо. В моем репертуаре столько же песен о несчастной любви, сколько и любовных баллад, — вступил в разговор Стивен.

— Это мне известно, — сказал Девлин. Не настолько же он невежествен. Развод был давно разрешен у обоих народов. И он прожил в Джорске достаточно долго, чтобы знать, что здесь мужчина может владеть домом и землей, хотя этот обычай казался ему по-прежнему странным. Кейрийцы были куда разумнее. Женщина — центр семьи, всех родственных связей. Женщины принадлежат земле, а земля принадлежит им. Только так можно быть уверенным в порядке и стабильности.

В его стране знать правила землями, мужчинами и женщинами. Мужчина может хозяйничать в лавке или мастерской, там, где он занимается своим ремеслом. А вот землей, особенно той драгоценной землей, которая может давать плоды или кормить скот, владеют женщины, потому что они созданы по подобию Богини-матери Tea. Стоит начать жить по-другому, и беспорядка не оберешься. Как и случилось здесь.

— Мне кажется, они оба виноваты, — проговорил Девлин. — Не вижу ни у одного из них преимущества.

Дай ему волю, он отобрал бы землю у обоих, а урожай и вырученные деньги распорядился бы поделить между бедняками. Хотя подобное решение вряд ли будет воспринято как справедливое. Он пробыл здесь всего лишь день, а этим людям жить с его приговором долгие годы.

— Что бы ты ни решил, все равно кто-то останется недоволен, — сказал Стивен. — Брось монетку и предоставь судить Богу Канжти.

Девлин нахмурился. Он не желал призывать Бога удачи, даже в таком пустяковом деле. Боги и без того слишком много вмешивались в его жизнь.

— Отправь их обоих к барону. Он ведает такими делами и должен сам принять решение, — предложил Дидрик. Он осмотрел стол и спросил с надеждой: — Как ты думаешь, у повара еще остались эти яблоки в меду?

Через некоторое время, после того как Дидрик съел еще одно блюдо яблок в меду, обеспечив себе тем самым плохое самочувствие на весь завтрашний путь, Девлин и его друзья вернулись в общую залу. Там их решения дожидались Суннива, Клеменс и их сторонники.

— Поклянетесь ли вы оба поступить в соответствии с моим решением?

— Если оно будет мудрым, то… — начала Суннива.

— Никаких "если", — перебил ее Девлин. Он встретился с ней взглядом и дал почувствовать мощь его воли. — Вы попросили моей помощи и теперь должны поклясться поступить по слову Избранного под страхом смерти. Вы готовы поклясться?

Суннива побледнела, но голос ее не дрогнул:

— Я клянусь принять ваше решение.

— Клеменс?

На лбу мужчины выступили капельки пота.

— Я тоже клянусь.

Девлин почувствовал некоторое удовлетворение, увидев, как обоим стало не по себе. Поссорившаяся пара хотела использовать Избранного в своих целях, да только они не учли, кого втянули в свои делишки. Он не просто сельский судья, а защитник королевства, поставленный Богами. Так верят эти люди. И нарушить данную ими клятву равносильно государственной измене.