— Член у меня больше, чем у Адама. Подо мной ты будешь стонать так, как никогда не стонала с ним.

Его руки с силой тянут за лямки лифчика и слышится звук рвущихся ткани. Оголяя грудь, красная ткань падает на пол и парень, не теряя ни минуты, с силой сжимает грудь, от чего я вскрикиваю.

— Помогите! Кто-нибудь! Адам!

Слёзы текут по поим щекам, оставляя мокрые дорожки. Рыжый не обращая никакого внимания на мои крики, тянется к трусикам купальника.

— Адам. Пожалуйста, — сильная рука парня закрывает мне рот, останавливая мои крики, и заставляя мычать в ладонь.

Мое тело бросает то в холод, то в жар. Сердце бьется так, будто вот-вот выпрыгнет из груди. В животе завязываемся узел от безысходности, давай понять, что страх полностью завладел мною.

Я обвожу глазами комнату, пытаясь найти хоть какой-нибудь предмет, до которого я дотянусь. Но все тщетно. Безумная мысль приходит мне в голову, я редко вскидываю колено, и с силой бью парню между ног.

Банальная классика, но весьма действенная вещь. Мерзавец моментально скручивается, сжимая руками пах.

— Тварь, — со стоном доносится до меня. Не теряя ни секунды, я подрываюсь и бегу в двери, но далеко мне уйти не получается…

Меня пронизывает редкая и ноющая боль в затылке, волосы оттягиваются назад, и я с грохотом падаю на кафель.

— Сучка, думала сбежать? — парень одним резким движением, схватив за волосы, толкает меня к зеркалу. Успев закрытость лицо руками, моя голова больно бьется об зеркало, разбивая его на мелкие осколки.

Стекло с шумом сыпется на раковину и пол, осколки больно вонзаются в мои руки.

Мерзавец с силой отбрасывает меня к душевой. Сейчас он похож на безумного зверя, его голубые глаза кажутся совсем темными от гнева. Он тяжело дышит, а на его руках вздуваются вены. Одно мгновение и он на мне, его грязные руки начинают стягивать с меня трусики.

«Пожалуйста, приди» — молю внутри себя я, заставляя поверить в то, что сейчас в комнату ворвётся Адам и отшвырнет от меня этого ублюдка. Но руки этого урода все ещё на мне. Я закрываю глаза в надежде очутится в другом месте, представить другой исход этой ситуации.

Внезапно мое тело покидают чужие, грубые руки, я распахиваю глаза. Глубокий вдох, перед глазами все мутно от слез. Перед собой я виду разъярённого Адама, который резкими, быстрыми, грубыми движениями буквально вдалбливает тело ублюдка в пол.

Капли алой крови резко контрастируют с белой мраморной плиткой пола. Кулак Адама то взлетает, то с мощным ударом ударяется в лицо рыжего. Лица насильника совсем не видно, только одно месиво крови. Парень лежит без сознания, давая Адаму добивать его. Ещё чуть-чуть и Адам проломит ему череп.

— Я помог тебе, сукин сын, и вот так ты мне отплатил! — я никогда не видела Адама таким разъяренным. — Ты тронул мое… — его челюсть плотно сжата, губы сомкнуты в одну тонкую линию, а на его шее вздувается яремная вена.

— Нет, хватит, Адам! Ты его убьёшь! — я кидаюсь на спину Адама, хватаюсь за его руку, пытаясь остановить.

Но он в порыве ярости заводит локоть назад, задевая меня, и чувствую острую боль в области правой щеки. Его не остановить.

— Мэт! Кто-нибудь! — кричу я, все ещё пытаясь остановить обезумевшего парня.

Я подбегаю с другой стороны и не смотря на удары, хватаю лицо Адама руками.

— Посмотри на меня! — кричу я ему в лицо, стараясь ладонями приподнять его лицо. — Адам, посмотри на меня!

Его глаза резко поднимаются и он смотрит на меня, я сильнее обхватываю его лицо руками, стараясь максимально приблизить его к себе. Адское пламя в его глазах резко потухает, и серость его глаз возвращается. Гнев в его глазах сменяется на мягкость, такую непривычную для него.

— Тише. Я рядом, — едва слышно произношу я, моя рука скользит вниз, на разгоряченную шею Адама. Он машинально встаёт, и переводит взгляд на бездыханное тело, лежащее на полу.

На пороге ванной появляется ошарашенный Мэт, его глаза бешено бегают по комнате, останавливаясь на красном пятне на полу.

Я резко прячусь на спину Адама, прижимаясь обнаженной грудью к его горячей спине. Я каждой клеточкой тело проникаюсь тяжестью его дыхания. Мои руки так и норовяться обхватить его накаченное тело, но я вовремя себя останавливаю.

— Разберись с этим, — грубо говорит Адам, обращаясь к Мэту, и кивает в сторону лежащего на полу парня. Затем он наклоняется, подбирает мое полотенце и поворачивается ко мне.

— Прикройся, — снова приказ. И я смело повинуюсь ему.

Едва мы оказываемся в комнате, Адам поворачивается ко мне, пристально всматривается в мое лицо, а после опускает взгляд вниз, блуждая глазами по моему телу.

— Ты в порядке? — его руки нежно обхватывают мое лицо, заставляя посмотреть на него. — Не говори мне, что я опоздал. Я кладу свои руки поверх его ладоней.

— Не опоздал.

— Этот сукин сын до конца жизнь будет жалеть, что решился на это, — лицо Адама вновь приобретает гневный оскал. — Я убью его.

— Ты и так чуть не убил его. Боже, он дышал?

— Если бы ты не остановила меня, я бы добил его на месте.

— Тише… — я зарываю пальцы в его волосы, наши лбы прикасаются и я закрываю глаза.

Опять эти древесные нотки, снова его запах. Запах моего мужчины. Я ещё сильнее прижимаю его к себе, обхватывая полностью его шею. Его руки обвивают мои талию, и в этом жесте нет никакой пошлости, только нежность и только мягкость. Он целует меня в лоб и внутри все расцветает. Грудь словно разрывают тысячи маленьких бабочек, отдавая легкими покалыванием в подушечки пальцев.

Я навсегда запомню этот момент. Момент, когда Адам наконец стал моим. Этот жёсткий и грубый парень сейчас гладит меня по волосам, словно маленький мальчишка. В эту секунду наши сердца, как никогда бьются воедино. И кажется, будто в мире никого нет кроме нас. И несмотря на то, каким отвратительным способом случилось наконец то, чего я так долго ждала, я рада, что все случилось именно так. И даже если завтра он снова будет чёрствым, грубым и несносным, даже если через пять лет я буду с другим, я всегда буду вспоминать этот момент. Эту комнату, заполненную солнечным светом, эти трепетные прикосновения, эти удары сердца, эти серые глаза.

Казалось, будто судьба смеётся надо мной, давая на такое короткое мгновение возможность быть счастливой. Я боюсь. Боюсь, что это счастье исчезнет, ускользнет сквозь пальцы и я не смогу сохранить его. Господи, прошу, дай мне всегда вот так стоять в его объятиях и чувствовать его горячее дыхание на своей шее.

Я плачу. Я снова плачу. Мои слёзы льются на его белую рубашку, на которой остаются мокрые следы. Я цепляюсь пальцами за ворот его рубашки, зарываясь в его шею. В ответ на мои всхлипы, он кладёт руку на мою спину, ещё сильнее прижимая меня к себе.