После детального рассмотрения различных татуировок я могу ответственно заявить: ребята, частенько татуировки отражают наши отклонения (а отклонения есть практически у всех). Поэтому (убедительная просьба) делать татуировки в тех местах, которые при устройстве на адекватную должность можно закрыть одеждой. Чтобы у нанимателя хотя бы изначально было ощущение, что вы адекват.

Психически уравновешенный мужчина, не идущий на поводу эмоций, себе дельфина на пояснице не наколет — это ясно. Ну (опять же) а много ли среди нас действительно уравновешенных? Может, проще при знакомстве с парнем сразу иметь подобный «анамнез» отклонений перед глазами? Например, раздевается перед тобой мужчина, а у него на паховой области татуировка слоненка, и хоботок у слоненка в том месте, где у мужчины его собственный хоботок. И ты такая: «Понятно, веселый и импульсивный человек, скорее всего, не повзрослевший мальчик, неготовый брать на себя ответственность». И он стоит перед тобой и понимает, что ты уже всё про него знаешь, и хоботок его так грустненько оп — и повис. А ты такая — хабась! — платье свое сняла с размаху, а у тебя на груди татуировка Гомера Симпсона. А на том месте, где у Симпсона глаза, у тебя две сиськи пучатся, как глаза. И на следующий день вы уже с этим слоненком в загсе и до конца дней счастливы! Да, вы оба психи, но такие близкие по духу психи, что можно просто порадоваться за вас.

Может, так было бы проще?

Татуировки могут также скрывать шрамы от ожогов, следы суицидальных попыток и самоповреждений (как правило, на внутренней и наружной поверхностях предплечий или наружной поверхности бедер). Иногда татуировка призвана «отвлечь внимание» от проявлений кожных заболеваний носителя, таких как нейродермит или псориаз. Так, одна женщина, перенесшая внематочную беременность, изобразила внизу живота проекцию внутренних половых органов с «разорвавшейся» фаллопиевой трубой. Татуировка может «скрывать» реальный или мнимый дефект, связанный с избытком веса или, наоборот, с излишней худобой.

Само по себе «косметическое» нанесение татуировки не является психопатологическим признаком, однако указывает на индивидуальную значимость реального или «воображаемого» дефекта, желание его закамуфлировать или «переключить внимание» на конкретный зрительный образ.

Не нужно мыслить однобоко. Для кого-то татуировка — это самопомощь, психотерапия, память о чем-то важном, о ком-то дорогом. Кто-то относится к тату как к украшениям, одежде. Для того чтобы точнее сказать, что движет человеком в увлечении тату-искусством, нужно анализировать в целом его образ жизни, работу, окружение, особенности взаимоотношений с друзьями и родными, другие увлечения. Но вам же некогда. Вам нужно успеть написать: «Фу, отстой, татуированная уродка!»

А вообще, татуировка — как беременность: либо ты готовишься к ней, потом долго выбираешь тату-салон, потом идешь и делаешь. Либо просыпаешься наутро с глобальным похмельем и понимаешь, что всё уже сделано и ничего уже не исправишь. И просто живешь с этими татуировками. Потому что с ними весело.

Я сидела в кафе и прочитала это сообщение вслух несколько раз. Мы с Аней уставились друг на друга и молчали. Потом моя подруга Аня гордо подняла подбородок и бокал шампанского, после чего громче обычного (видимо, чтобы официанты тоже оценили ее смелость) заявила: «Кстати! За последние десятилетия процент женских измен резко вырос, и теперь мы изменяем столько же, сколько и мужчины! Ура, товарищи!»

Товарищ был с ней рядом только один. Это я. И мне откровенно не нравился этот тост. Хвастаться тем, что женщины получили возможность голосовать и работать, — это одно, хвастаться тем, что женщины раздвигают перед кем попало ноги, — это сомнительная гордость. Я боялась, что следующий тост Ани будет звучать примерно так: «Наконец-то женщины начали болеть ЗППП с той же частотой, что и мужчины! Нам стали доступны сифилис и гонорея! Ура, товарищи!»

— Аня, заткнись, заткнись, блин! — с улыбкой зашипела я, вжимая голову в плечи. Как будто так меня было меньше видно. На самом деле, так я еще больше привлекала внимание: всем бросалась в глаза женщина без шеи, которая, как гусь, шипела на свою неунимающуюся веселую подругу, которая заливалась смехом Малефисенты, поднимая бокал к потолку.

Чтоб вы понимали, Аня — единственная из всех моих подруг, которая много лет назад, узнав о моей измене, не смотрела на меня удивленно и осуждающе. Наоборот, она как-то с пониманием посмотрела на меня, 30-летнюю бабу, и пошла рыться в своей сумке, бубня: «Вот как тут бросишь курить, Наташ». Аня нашла какую-то сломанную сигарету на дне своего бездонного клатча, аккуратно разгладила ее аристократичными пальцами и прикурила. Какое-то время Аня молча курила и смотрела на меня, а потом вдруг, выдохнув в потолок сигаретный дым, задумчиво произнесла: «Надеюсь, ты своему мужу не собираешься об этом говорить?»

А, чтобы вы понимали, в 30 лет я была человеком эмоциональным, тупым и честным. Поэтому я распахнула свои честные (насколько это возможно после измены мужу) глаза и испуганным шепотом произнесла: «Ань, я это… я уже ему сказала».

— ВОТ. ТЫ. ДУРА, — медленно и с расстановкой произнесла Аня.

— Я не могу ему врать…

— А спать с чужим мужиком ты можешь?

Во мне закипела жажда справедливости:

— Вообще-то, я попросила развод у мужа еще месяц назад! Еще до секса с Андреем!

Аня хмыкнула и с интересом начала разглядывать оконную раму.

— И че, и че? И он дал тебе развод?

— Нет… Он дал мне по морде.

Аня вдруг резко прижала подушечкой указательного пальца какую-то мошку к раме, а потом методично растерла эту мошку двумя пальцами. Выглядела она хладнокровно и жестоко, как Аль Пачино, я в тот момент засомневалась, стоило ли мне ей рассказывать обо всем. А потом этот Аль Пачино развернулся ко мне. По лицу Ани было видно, что она и сама не прочь дать мне леща, но она сдержалась и процедила сквозь зубы:

— Капец… Блин, Наташа, ты же кандидат наук, че ты такая тупая! — Аня начинала терять терпение. — Ты уже выбирай: или живи с мужем и изменяй ему незаметно, или уходи от него.