Я нагнулся над скелетом около двери. Насколько я мог судить, погибшие ничем не отличались от людей. Откуда они пришли, на какой планете жили? Если уж сумели построить такой корабль, да еще и оборудовать его таким образом…

Кинжал был необычен. Клинок — из прозрачного металла, а рукоять украшена символикой Двумирья. Это служило первым смутным намеком на случившееся в тот момент, когда погибшие были еще живы.

Я тщательно осмотрел приставленное к стене устройство, похожее на зубоврачебное кресло. Из спинки выступали тонкие металлические захваты, а на прутьях были укреплены разноцветные линзы. На полке, протянувшейся вдоль стены, стоял целый ряд тускло-серебристых цилиндров. Один такой же выступал из гнезда в боку устройства. Вынув, я оглядел его. Материал чем-то напоминал пластик: тяжелый и гладкий. У меня возникла уверенность, что это — братец тем штырям в библиотеке.

«Интересно, какая в нем заложена информация?» — подумал я, пряча его в карман.

Я зажег сигарету и вернулся к Фостеру. Он по-прежнему лежал в той же позе. Тогда я сел на пол, прислонившись спиной к креслу, и принялся ждать.

Прошел целый час, прежде чем Фостер наконец зашевелился, вздохнул и, открыв глаза, устало стянул с себя пластиковую подкову.

— Ну как, все в порядке? — поинтересовался я. — Ты меня здорово напугал.

Фостер озадаченно оглядел меня, начиная со взлохмаченной шевелюры и заканчивая потрепанными ботинками. Его брови слегка сдвинулись в недоумении, и он произнес что-то непонятное. Вся фраза, похоже, состояла только из «3» и «К».

— Слушай, хватит сюрпризов, Фостер, — произнес я неожиданно охрипшим голосом, — говори по-английски.

На его лице отразилось недоумение. Он взглянул мне в глаза, потом огляделся по сторонам:

— Это корабельная библиотека, — сообщил он.

Я с облегчением вздохнул.

— Ну ты меня и напугал! Я уж думал, у тебя опять память отшибло.

Фостер внимательно следил за движением моих губ.

— Ну и что там? — спросил я. — Что тебе удалось узнать?

— Тебя я знаю, — медленно ответил Фостер. — Ты — Легион.

Я приветливо кивнул. Внутри у меня что-то судорожно сжалось.

— Ну еще бы, конечно, ты меня знаешь. Только спокойно, не нервничай… — Я положил руку ему на плечо. — Ты помнишь, мы собирались…

Фостер резко сбросил мою руку с плеча.

— На Валлоне так не принято, — холодно произнес он.

— На Валлоне? — переспросил я. — Слушай, в чем дело, Фостер? Только час назад мы, два приятеля, вошли в эту библиотеку. Нам нужна была информация. И мне жуть как любопытно: узнал ты что-нибудь или нет?

— А где остальные?

— Парочка остальных в соседней комнате, — обозлился я. — Только поусохли малость. Если хочешь, я тебе еще найду таких же дохликов. А кроме них, здесь только я.

Фостер посмотрел на меня, как на пустое место.

— Я помню Валлон, — сказал он, потирая лоб. — Но я также помню и варварский мир, жестокий и примитивный. Помню тебя. Мы куда-то ехали в убогом фургоне, потом на барже по каким-то морям. Уродливые комнаты, отвратительные запахи, омерзительный шум…

— Не очень-то лестные воспоминания о Богом благословенной стране, — прокомментировал я, — Но я, пожалуй, понимаю, о чем ты.

— Люди были хуже всего, — продолжал он. — Деформированные, больные, со вздувшимися животами, отвратительной кожей, искалеченными конечностями. Охотники. Мы спасались от них бегством, Легион, я и ты. И еще помню посадочную площадку… — Фостер на секунду замолчал. — Странно, она превратилась в какие-то руины.

— Мы, аборигены, зовем ее Стоунхенджем.

— Охотники вырвались из-под земли. Было сражение. Да, но почему охотники преследовали меня?

— Я вот как-то надеялся, что ты сам мне и объяснишь, — ответил я. — Ты знаешь, откуда и зачем прибыл этот звездолет?

— Это корабль Двумирья, — ответил Фостер. — Но не понимаю, как он здесь очутился.

— А что скажешь насчет дневника, может быть, теперь…

— Дневник! — встрепенулся Фостер. — Где он?

— Во внутреннем кармане твоего пиджака, должно быть.

Фостер неуклюже принялся шарить по карманам, наконец нашел его и открыл.

Я заглянул через его плечо. Фостер открыл дневник в самом начале, в той части, которую никто не мог расшифровать. И он преспокойно читал ее.

Мы сидели в библиотеке за полированным столом из зеленого дерева. Уже прошло несколько часов, а Фостер все читал. Наконец он откинулся на спинку кресла, взъерошил рукой волосы и вздохнул.

— Меня звали Кулклан, — сообщил он. — А это, — он положил руку на дневник, — описание моей жизни. Но это только часть прошлого, которое я ищу. И я ничего не помню из него.

— Так объясни все-таки, что там, в дневнике, — попросил я. — Прочти хоть что-нибудь.

Фостер подобрал его со стола и полистал страницы:

— Похоже, я пробудился здесь, на борту звездолета. Я лежал на трансформ-ложе и, значит, уже прошел стадию трансформации.

— Это когда ты потерял память?

— И вновь приобрел на трансформ-ложе. Была задействована моя матрица памяти. Я пробудился, зная, кто я, но не зная, каким образом оказался на борту корабля. Дневник утверждает, что самое последнее мое воспоминание относится к зданию подле Мелкоморья.

— Где это?

— На планете Валлон.

— Да?! Ага, и что же дальше?

— Я огляделся, на полу лежали четыре окровавленных тела. Один человек еще дышал. Я оказал ему посильную помощь и принялся обыскивать корабль. Но единственное, что я обнаружил, так это еще троих мертвецов. А потом на меня напали охотники…

— Это наши приятели шары?

— Да, они питаются биологической энергией. А у меня не оказалось светового щита. Я бросился к шлюпке, таща на себе раненого. Затем спустился на ближайшую планету — твою Землю, но раненый умер у меня на руках. Он был моим другом, его звали Аммерлин. Я похоронил его и отметил место валуном.

— Древний грешник, — догадался я.

— Да… его кости, наверное, и нашел тот монах.

— Но ты хоть знаешь, откуда появилась подземная установка? Дневник что-нибудь упоминает об этом?

— Ничего, — разочарованно покачал головой Фостер. — Странно читать о жизни автора дневника и в то же время осознавать, что это ты сам.

— А как насчет охотников? Как им удалось попасть на Землю?

— Они бесплотны, — ответил Фостер, — и способны выдержать космический вакуум. Я только могу предположить, что они последовали за моей шлюпкой.

— Они преследовали тебя?