Утолив голод, принялись неспешно опустошать кружки с пивом. Некоторая напряженность за столом постепенно сходила на нет, чему немало способствовала Говорна. Девчонка так живо интересовалась байками, которые рассказывали наемники, задавала столько уточняющих вопросов, что даже тем, кто уже не раз слышал рассказ, становилось интересно. Истории были и в самом деле чрезвычайно увлекательные – парням было что рассказать из своей богатой на события жизни. Разговор был такой оживленный, что я волей-неволей тоже начал принимать участие. Рассказал несколько забавных случаев из своей армейской жизни, постаравшись выдать их за бытие старателей. Пирушка становилась все более веселой, несмотря на то что на алкоголь никто особенно не налегал. Все помнили о том, что нанимательница просила не слишком напиваться. Из уважения к Инге парни готовы были поступиться традицией гулять до упаду.

Однако остальным гостям наше веселье было, похоже, как кость в горле. Я некоторое время наблюдал перешептывания трактирщика с одним из посетителей. Очень уж подозрительно стрелял глазами в нашу сторону владелец заведения. Однако через некоторое время я перестал обращать внимание на окружающих, а между тем стоило бы. По крайней мере, для меня не стало бы неожиданным появление возле нашего стола здоровенного бугая, который вдруг воздвигся прямо за спиной Дара. Мужик был тот самый, который до того что-то обсуждал с владельцем заведения.

– А что, вы, значит, наемники? – пьяно растягивая слова, вопросил нежданный собеседник.

– Тебе-то что за дело, дядя? – вполне мирно откликнулся Бурундук. – Или нанять хочешь? Так мы заняты.

– А то дело, что ваши друзья давеча на хутор Кормаша заявились. Самого плодовитого барана на шашлык зарезали, курям бошки посворачивали. Бабу с дочкой снасильничали. – Судя по тону, больше всего мужика возмущали именно первые два пункта обвинения, про жену и дочь он добавил для ровного счета. – Вон он, в углу сидит, до сих пор в себя прийти не может. От горя.

Там, куда указывал бугай, действительно клевал носом какой-то мужик крайне печального вида. Правда, судя по его состоянию, судьбы домочадцев и домашней скотины его в данный момент не сильно волновали, да и вообще, окружающий мир был ему глубоко до задницы.

– А нам-то что за дело? – удивился Хран. – Те, кто это сделал, нам не друзья, мы их и не знаем. Да и на Кормаша твоего, как и его баранов с дочками, нам тоже плевать. Шел бы ты к себе за стол да не мешал достойным людям веселиться.

– Достойным?! Это ты, что ли, достойный?! – видя, что наемники настроены мирно, задира только сильнее распалялся: – Да вы все воры и бандиты. Вешать вас всех, тварей!

С этими словами скандалист схватил кружку Храна и выплеснул ее наемнику в лицо.

– Убирайтесь отсюда, нехрен тут наше пиво жрать!

С Храном я до сих пор общался мало. Белокожий и светлоглазый уроженец Локта, крошечного герцогства на северной границе Согреса, он всегда удивлял меня каким-то неестественным спокойствием и рассудительностью. Насколько мне известно, в Согресе даже анекдоты ходят про жителей Локта, в которых высмеивается их миролюбие и невозмутимость. Такой уж у них менталитет, и Хран во многом соответствовал стереотипам. Однако такого не вытерпел бы даже сверхспокойный человек. Когда нужно, Хран двигался очень быстро.

Большинство посетителей таверны, должно быть, даже не увидели движения, которым Хран ухватил задиру за воротник и впечатал физиономией в стол. Удар получился громкий, даже посуда звякнула, да наемник еще и добавил, пинком отправив пьяницу в сторону стены. Дальше в веселье задира не участвовал – тихонько сполз по стене и не отсвечивал. А оно, веселье, только начиналось. Кто-то завопил непременное «Наших бьют!», народ повскакивал с мест. В заведении оказалось достаточно горячих голов, готовых почесать кулаки. Проследив, как Говорна скрывается под столом, я вколотил свою кружку в лицо какому-то придурку, который уже вознамерился отомстить Храну за поверженного зачинщика, увернулся от чьего-то кулака и ударил в ответ…

Как-то так вышло, что до сих пор мне не случалось участвовать в кабацких драках. Никогда не понимал этого развлечения, в отличие от того же Беара, который хорошую драку ценил и участвовал в них с завидным энтузиазмом. И эта, первая в моей практике, мне тоже не понравилась. Может, слишком мало пива плескалось у меня в желудке, а может, склад характера неподходящий, но лихое, бесшабашное веселье и упоение собственной удалью все никак не приходило. Я, в общем, и не ждал. Бросаться в самую гущу драки мне тоже не захотелось, так что я сосредоточился на поддержке. Следил за товарищами и, если видел, что кто-то попал в затруднительное положение, или кто-то подкрадывается сзади, а боец не видит угрозы, оказывал посильную помощь. Кружкой там запустить или иным способом осадить слишком шустрых и хитрых… Пару раз приходилось отмахиваться от тех, кто посчитал меня легкой мишенью, соблазнившись не внушающим почтения телосложением.

Действовать жестко пришлось только дважды: один раз, когда кто-то из веселящихся достал засапожник и приготовился поковыряться во внутренностях ничего не подозревающего Рина, а второй – когда трактирщик вдруг вылез из-под стойки с арбалетом наперевес и начал выцеливать Бурундука. Если в первом случае я действовал еще более-менее гуманно, просто сделав подсечку и хорошенько потоптавшись на руке, сжимавшей нож, то трактирщик меня по-настоящему возмутил. Этот урод даже не думал прекращать драку, он хотел именно прикончить моего товарища! Я даже успел полюбоваться предвкушающей злорадной улыбкой на лоснящейся роже хозяина гостеприимного заведения. Именно по физиономии трактирщика я и приложился ладонью, от злости вложив в удар изрядную долю внутренней энергии. Горе-стрелок повалился обратно за стойку. Позже я имел удовольствие полюбоваться шикарными волдырями на пол-лица. Уверен, эта отметина останется с трактирщиком на всю жизнь, такие ожоги до конца не заживают.

Драка уже начала затихать, потому что значительная часть противников не в состоянии была продолжать боевые действия. Я уже прикидывал, как бы половчее отвлечь соратников от увлекательного занятия, но тут дверь распахнулась, и в зал ввалилась стража. Количество стражников внушало уважение – в помещении мгновенно стало тесно.

– А ну все успокоились! – заорал сержант. – Живо на пол легли, не то велю арбалеты разрядить. Кто башку подымет, задницу отстрелим! Ну, живо, побери вас темные боги!

Учитывая количество направленных на нас арбалетов, я счел за лучшее повиноваться. Да и вообще, в Глеотине у нас еще были дела, так что устраивать конфронтацию с законом было не с руки. Остальные наемники тоже осознавали ситуацию, поэтому возмущаться никто не стал.

– Кто зачинщик? – заорал сержант, видя, что сопротивляться никто не собирается. – Где, демоны его возьми, Шолт?

Кто-то из стражников шустро метнулся за стойку и выволок оттуда трактирщика. По залу пронесся слитный вздох – все разглядели, во что превратилась физиономия владельца таверны. Сержант пораженно выругался.

– Как это тебя так, дядька Шолт?

Вот тут я почувствовал, что пахнет жареным. И дело не в трактирщике, от которого отчетливо несло шашлыком. Отвечать на вопросы этот Шолт точно не мог, его взгляд блуждал, не в состоянии на чем-то сфокусироваться, да и вертикальное положение он сохранял только потому, что его поддерживал стражник.