—Я пообещал Францу, что если он приедет в Лондон, я покажу ему это оружие. И он тоже пообещал, что покажет мне старинное оружие, если я приеду в Берлин.

— Это значит, — воскликнул маркиз, — что ты сможешь выяснить, где находится Панзер-Хаус, и, если повезет, даже попадешь внутрь?

—Думаю, что могу это устроить, милорд, — уверенно ответил Доркинс. — Франц простоват, но, полагаю, он сдержит свое слово.

— Только, ради всего святого, будь осторожен в разговоре с ним, — предупредил маркиз. — Если они заподозрят, что мы ищем Уотсона и знаем, где он, они тотчас перевезут его в другое место.

—Я понимаю. Можете мне верить, милорд. Самое сложное — встретиться с Францем.

Маркиз на мгновение замолчал.

—Я раздумывал, как можно снискать расположение кайзера, и то, что я узнал вчера вечером, навело меня на мысль предпринять нечто такое, что раньше мне и в голову не пришло бы.

При этом маркиз имел в виду разговор с баронессой о странной слабости императора к женским рукам. Обдумывая ночью сложившуюся ситуацию, маркиз вспомнил, что у Симоны руки нежные, изящные, с тонкими длинными пальчиками, которые были прекрасным дополнением к ее незаурядной внешности, а руки графини, хотя и довольно приятной формы, но вполне обыкновенные. Пока он об этом размышлял, в голове его сложился четкий план действий.

Спустившись к завтраку, маркиз, к своему облегчению, застал в столовой только барона.

—Доброе утро, маркиз, — приветствовал тот гостя. — Я вижу, вы встали рано. Все наши дамы еще спят.

— Наверняка они устали после вчерашнего фантастического вечера, — с улыбкой ответил маркиз.

Барон долго распространялся о том, что нынешней молодежи не хватает выносливости предков.

Маркиз пропускал мимо ушей эти рассуждения, обдумывая, что скажет барону, когда тот позволит ему вставить слово. Такой шанс представился в конце завтрака, когда барон позвонил в колокольчик и велел принести фруктов.

—Я думаю, — начал маркиз, — что будет невежливо, если я сегодня же не засвидетельствую своего почтения Его Величеству. Он ведь так ревностно следит за соблюдением протокола и может счесть неучтивостью откладывание визита на завтра или послезавтра.

— Конечно, конечно! — согласился барон. — Я прикажу приготовить карету, чтобы отвезти вас во дворец, как только пожелаете. Император, как правило, свободен по утрам, а на день у него может быть запланирована сотня разных дел.

— Вы очень добры. И поскольку у меня есть послание к Его Величеству от лорда Белгрейва, думаю, мне следует взять с собой Симону.

Было заметно, что барон был бы не прочь узнать, какое же послание лорд Белгрейв мог передать Высочайшему, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы задавать подобные вопросы.

Когда мужчины уже заканчивали завтрак, в столовую вошли Каролина и Симона.

—Я думал, вы сегодня решили завтракать в постели, — воскликнул барон, увидев девушек.

— Ни в коем случае, папа! — весело ответила Каролина, целуя отца. — Мы с Симоной не хотим тратить время на то, чтобы валяться в постели, ведь нам предстоит увидеть и сделать столько интересного!

—Я только что договорился с нашим другом маркизом, — объявил барон, — что сегодня утром Симона должна сопровождать его во дворец.

Каролина удивилась.

— Зачем ей это? — спросила она. Барон посмотрел на маркиза.

— Рано или поздно мы обязаны нанести этот визит, поскольку император очень строг в отношении протокола. Поэтому нам лучше сделать это сегодня утром.

— В таком случае мы, конечно, должны поехать, — согласилась Симона. — Вы имеете в виду, что следует отправляться тотчас после завтрака?

— Как только вы закончите, — улыбнулся маркиз.

Он отметил, что Симона отлично контролирует себя и не задает бесчисленных вопросов, как поступило бы большинство женщин. Вместо этого она постаралась поскорее закончить завтрак.

Каролина умоляла маркиза не задерживаться во дворце дольше необходимого.

— В Берлине столько потрясающих мест, которые я хочу показать Симоне, — объяснила она. — Моей подруге будут ужасно скучны все эти поклоны, расшаркивания и реверансы.

— Я с вами согласен, — отвечал маркиз, — но, боюсь, нам придется через все это пройти.

Симона допила кофе и встала.

— Я поднимусь в комнату, переоденусь и буду готова, как только вы скажете.

—А я тут же прикажу подать карету, — сказал барон и позвонил в колокольчик.

Поднимаясь по лестнице, Симона думала над тем, что происходит: почему маркиз решил встретиться с кайзером, зачем ему нужно брать ее с собой? У нее создалось впечатление, что он приехал в Берлин как частное лицо, и в таком случае нет нужды отправляться во дворец с официальным визитом.

«Но если он велит мне ехать с ним, — подумала девушка, — стало быть, у него есть на это какие-то особые причины».

Симона надеялась, что получит ответы на все свои вопросы, как только останется с маркизом наедине, в карете. В любом случае, находиться в его обществе — это истинное удовольствие.

На Симоне были прелестное летнее платье и шляпка, украшенная весенними цветами.

Глядя, как она спускается по лестнице, маркиз любовался ее красотой, думая о том, как она молода, неиспорчена и неискушена.

Маркиз не знал, почему это последнее слово пришло ему в голову, но ему было абсолютно ясно, что Симона во всех отношениях — полная противоположность графине.

По распоряжению барона им подали закрытую карету, запряженную парой отменных лошадей.

Когда Симона вышла из дома, ее приветствовали двое ливрейных лакеев на запятках. Перед тем как карета тронулась, Симона заметила, что еще один человек, не в ливрее, вскочил на козлы рядом с кучером. Сначала она решила, что это — провожатый, но потом сообразила, что кучер барона наверняка знает дорогу во дворец Нейс.

В карете маркиз сообщил ей, что этот человек впереди — его камердинер Доркинс.

— Кажется, он подружился с камердинером кайзера, когда тот приезжал в Каус, и теперь хотел бы встретиться со своим другом.

Симона удивленно посмотрела на маркиза. На его губах играла легкая улыбка.

—Я знаю, о чем выдумаете, — сказал он, — но, полагаю, не следует говорить об этом сейчас.

—Да, конечно, — быстро согласилась Симона.

Они ехали молча. У девушки на языке вертелась сотня вопросов. Однако она понимала, что не следует задавать их до тех пор, пока маркиз сам не решит заговорить с ней. Они подъезжали к королевской дороге, когда маркиз сказал:

—Я сообщил барону, что ваш отец передал со мной послание кайзеру. Но настоящая причина того, что я взял вас с собой, иная. Я хотел бы, чтобы император увидел ваши руки.