Бьянка наливает себе виски. На ней был гостиничный халат, она смыла макияж.

Бьянка свернулась калачиком в углу дивана и осторожно отпила виски, не сводя глаз с бокала.

— Я не хочу об этом говорить, — сказал он ей.

— Я этого не жду. Просто иногда приятно знать, что тебя кто-то поддерживает.

Он вздохнул, глядя в потолок, но на душе у нее по-прежнему было тяжело.

— Джованни работал на меня, — произнес Эверетт. — Хотя он не из тех, кем надо управлять. Наши отношения больше напоминали деловое партнерство, но только я решал, годен ли он для работы, которую ему поручаю. Я видел, что он не готов, но все равно позволил ему продолжать.

— Наркотики? — удивленно спросила она.

— Нет. — Эверетт фыркнул. — Он влюбился во Фрейю и стал рассеянным. Фрейя становилась его приоритетом, а он не желал в этом признаваться даже самому себе, — сухо сказал он. — Джованни клялся, что она не влияет на его объективность, поэтому я продолжал доверять ему. Мне следовало прислушаться к своей интуиции.

Эверетт тяжело вздохнул, умолчав о том, что в тот момент Фрейя была беременна.

— Что случилось? — тихо спросила Бьянка.

— Джованни собирался выйти в отставку, но сначала хотел закончить дело, над которым мы работали. Это была необычная работа, он рисковал жизнью, но торопил события, чтобы ускорить встречу с Фрейей. Он чуть не погиб.

Она ахнула:

— Я читала в Интернете о том, что его какое-то время считали мертвым. Однако я не нашла никаких подробностей.

— Информация подчищена. Именно я приказал объявить его погибшим, — мрачно произнес Эверетт. — Я защищал его от дальнейшего нападения, но мне пришлось убедить Фрейю.

— Ты убедил ее, что ее муж умер? Но они так любят друг друга. Это очень жестоко, Эверетт. — Бьянка была потрясена.

— Это было жестоко, — согласился он. Особенно когда она потеряла ребенка, и они не могли быть вместе. Вот почему Эверетт ненавидел смотреться в зеркало. Вот почему он не мог смириться с тем, что Джованни и Фрейя считают его своим другом.

— Но ты сделал все возможное, чтобы загладить свою вину перед ней, — продолжала Бьянка. — Фрейя сказала, что ты лег в больницу, чтобы передать сообщение ее приемной матери.

— Мне следовало убрать Джованни с поля боя до того, как это случилось. Я знал, что-то пойдет не так. Называй это опытом или интуицией. Я понимал, что не должен допускать его до работы, но я не остановил его.

— Мы все делаем ошибки, Эверетт.

— Но не ценой жизни! — Он повернулся к ней лицом. — Не ценой нескольких месяцев страданий. Если бы ты видела его в больнице, когда он стремился встретиться с Фрейей. — Его голос стал хриплым и дрожащим. Он считал себя монстром, которого следовало сослать в самые дальние уголки Вселенной за то, что он сделал. — Если бы он не был прикован к больничной койке, пополз бы искать ее.

Эверетт провел рукой по лицу, стараясь забыть тот ужасный день, когда ему пришлось сказать Джованни, что ребенка больше нет.

— Об этом был твой кошмар? — тихо спросила она. — Взрыв?

— Да. Мне снится кошмар, когда я очень крепко сплю. Я знаю, что он попадет в засаду, и хочу, чтобы он не ходил в кафе, но не могу добраться до него вовремя.

— Ты знал, что он попадет в засаду?

— Конечно нет. — Эверетт поднял голову и свирепо посмотрел на нее. — Я ни за что не послал бы его туда. Ему предстояла встреча с осведомителем, но я вообще не должен был отпускать его в Дубровники.

— Потому что интуиция подсказывала тебе не делать этого?

— Да. И она никогда меня не подводит. Я нутром чувствовал, что мне нельзя сходиться с тобой, но я наплевал на это предупреждение. А теперь посмотри, к чему это привело. — Он нападал на Бьянку, потому что ощущал себя крайне уязвимым. Она относилась к нему по-доброму вместо того, чтобы ненавидеть его так, как он того хотел.

Бьянка выдохнула, словно ее ударили в живот. С трудом сглотнув, она отпила виски.

Эверетту стало совестно.

— Зря я так сказал.

— Все в порядке, — произнесла она, алкоголь обжег ее горло. — Мы не из тех любовников, которые оберегают чувства друг друга.

Он затаил дыхание, получив достойный отпор.

— По-моему, ты должен извиниться перед ними, — заявила она.

— Они знают, что я сожалею.

— Ты обязан извиниться, попросить у них прощения и позволить им простить тебя. — Она допила виски и поставила бокал на кофейный столик. — Ты отталкиваешь их, и они обижаются. Ты хочешь и дальше причинять им боль?

— Нет, — огрызнулся он.

— Тогда остановись. Может быть, кошмары тоже прекратятся. — Она встала. — Я иду спать. Спокойной ночи.

Не приглашая Эверетта присоединиться к ней, Бьянка ушла и закрыла за собой дверь. Он повернулся лицом к окну, чувствуя себя идиотом.

Он глубоко вздохнул, и оконное стекло затуманилось.

Если Эверетт и вернулся в постель на рассвете, то ушел раньше, чем проснулась Бьянка. И она этому обрадовалась. Она не была готова встретиться с ним после их разговора.

Ее тронула его откровенность, и она решила, что он хочет сильнее сблизиться с ней. А потом он сделал неприятное замечание, напомнив ей, что их связывает только секс. Их занятия любовью не подразумевают эмоциональной связи.

Она чувствовала себя опустошенной и продрогшей, несмотря на горячий душ и яркий, солнечный день. Расчесав влажные волосы, она слегка накрасилась.

Эверетт сидел за столиком на балконе и наливал себе кофе.

— Доброе утро! — Она старалась говорить бодро, но под его внимательным взглядом опять почувствовала себя беспомощной.

Под его глазами были темные круги, но Эверетт был гладко выбрит и строго одет.

— Я услышал, что ты принимаешь душ, и заказал завтрак. — Он поставил кофейник и снял крышки с тарелок. На них были лобстеры с помидорами и спаржей, свежие фрукты и блинчики с ягодами из компота.

В приветствии Эверетта не было особой теплоты. Он не спросил ее, как она спала. И не сказал ничего, что выдавало бы его сожаление по поводу их ночи. Он был сдержанным и вежливым.

Бьянка не знала, какой реакции ожидать, но не предполагала полной отстраненности, словно они вообще не занимались любовью.

Прикусив дрожащие губы, она села за стол, хотя у нее пропал аппетит. Она не стала спрашивать, все ли у него в порядке.

— Скоро придут Каталана. Они хотели попрощаться перед вылетом в Нью-Йорк.

— Ой, хорошо. — Она с трудом настраивалась на деловой лад. — Фрейя спросила меня, почему я даю так много интервью здесь, а не дома. Я ответила, что не