— Такэси!

— Что?

— Уже, Такэси.

— Что уже?!

— Они уже приходили. Пробыли несколько минут, адвокат просто осмотрел помещение, и все. Они не проверяли счета и ничего не пытались оценивать.

— Офигеть! Просто офигеть. Нет, ну какова, а! Это не женщина, это коровье бешенство на двух ногах! Правда, на каких ногах… — вздыхает он и вешает трубку.

Солнечные лучи ластятся и чуть не мурлычут. На стене слегка колышутся тени от веток и листьев. Вспомнилось, как много лет назад девушки Мамы-сан катали меня на лодке по озеру. Это одно из самых первых воспоминаний моего детства.

Забившись в свой угол, чувствуешь себя, конечно, безопасно, но порой так одиноко.

Что же мне делать? Я закатываю рукав рубашки и смотрю на предплечье. Томоё синей ручкой вчера нарисовала там змейку. Я спросил: почему змейку? А она рассмеялась словно шутке, понятной только ей.

У меня в голове встретились две мысли.

Первая шепчет: мы не переспали друг с другом, потому что секс завершил бы начало наших отношений и положил начало их завершению.

Вторая настоятельно требует действовать.

Может, жена Такэси и права — нельзя принимать жизненно важные решения, руководствуясь только чувствами. Такэси, кстати, частенько говорит то же самое. «Наутро после блядок может выясниться, что они тебе не по карману», — любит он повторять. Да кто они такие, в конце концов, Такэси и его жена, чтобы учить жить других? Если не любовь, тогда что?

Я смотрю на часы. Пятнадцать ноль-ноль. Ее отделяют от меня тысячи километров и один часовой пояс. Позвоню — и оставлю Такэси деньги, чтобы не удивлялся, когда придет квитанция.

— Приветик! — откликается Томоё, словно я звоню из автомата за углом, — А я распаковываю чемоданы.

— Соскучилась?

— Капельку, совсем чуть-чуть!

— Ну ты и врушка! Не сомневалась, что позвоню?

— Не сомневалась.

Я чувствую улыбку в ее голосе.

— Когда прилетаешь? — спрашивает она.

И мы с ней говорим, не можем наговориться: каким рейсом лучше лететь, куда пойдем в Гонконге, что она скажет отцу и как мне разумней распорядиться своими жалкими сбережениями. Так из своего угла я попадаю прямиком в рай.

* * *

Луна, луна среди бела дня…

Похоже, будильник законтачен с датчиком у меня в мозгу, который посылает сигнал руке, та послушно приподнимается и передает команду указательному пальцу, и он выключает будильник буквально за секунду до того, как эта зараза начнет трезвонить. И так каждое утро, каждое божье утро — не важно, сколько виски я принял накануне вечером и в котором часу добрался до постели.

Забыл.

Черт подери. Этот жуткий, кошмарный сон. Не могу припомнить подробностей. Да и не хочу, если честно. Облава на наш офис. Хью Ллуэллин ворвался вместе с начальником китайской полиции и командиром моего скаутского отряда (на его «вольво» я в детстве насрал, в прямом смысле слова). Все на роликах. Я тороплюсь стереть файлы, связанные со счетом 1390931, их почему-то оказалось ужасно много, и в спешке не могу правильно ввести пароль. К-А-Т-И-Ф-Р, нет, К-Т-И, нет, опять неправильно, и опять надо все заново. А они все ближе и ближе, поднимаются с этажа на этаж. От их шагов расплескался кофе, и чашки подпрыгивают в лужицах. Электрический вентилятор мерно шумит, и неоплаченные телефонные квитанции хлопают крыльями, как летучие мыши в сумерках… Окно открыто. Сорок дней и ночей подряд дует ужасный ветер. Мышь в обмороке, не реагирует на двойной щелчок. Может, что-то важное связано с этим сном? Забыл.

Сколько раз мне снились сны про компьютер? Хорошо бы вести дневник снов, но даже это обернется против меня в случае чего. Представляю, как репортеры опубликуют самые скандальные куски, а тюремные психологи будут обсуждать клубничку. Интересно, кому и когда впервые приснился компьютерный сон? Еще интереснее, снятся ли компьютерам сны про людей?

Ох уж этот Ллуэллин в роговых очках. Я встретил его вчера — и вот нате, сукин сын уже проник в мое подсознание.

Минутная стрелка снова сигналит. Секундная стрелка крутится и крутится, сматывая мгновения моей жизни, как сматывают на катушку веревочку воздушного змея, когда пора идти домой. Черт. Времени в обрез — начал расходовать утренний лимит. По утрам чувствую себя таким же разбитым, как вечером. Разбитый, как пасхальное яйцо. Вот-вот скорлупа посыплется. И похоже, опять начинается простуда, серьезно. А все этот Гон-хренов-Конг. Вечно хожу распаренный, как печеное яблоко. Кстати, сейчас Пасха. Ну давай, Нил, давай. Прими поскорее душ. Горячий душ творит чудеса. Херня. Немного порошочка сотворило бы чудо, но не осталось ни крупинки.

За волосы вытаскиваю себя из кровати. Ногами плюхаюсь в тарелку с вафлями. Дерьмо! Сегодня придет горничная. Надеюсь, приберет тут. По крайней мере, когда вернусь, в доме будет еда. Конечно, китайская, но все же лучше, чем опять вафли, брр.

Тащусь в гостиную. На автоответчике — сообщение. Слава богу, додумался включить немой режим перед тем, как залечь, а то бы шиш поспал. Заваливаюсь на диван с телефоном и нажимаю кнопку «прослушать».

«Проснись и пой, Нил! Это Аврил. Спасибо, что смылся вечером. Не забудь, на 9.30 у тебя назначена встреча с адвокатами господина Вае, а Тео хотел заранее ознакомиться с отчетом, так что тебе лучше прийти не позже 8.45. Пей скорее свой кофе. До скорого».

Аврил. Красивое имя у этой глупой шлюшки.

Не очень-то расслабляйся, Нил. Раз, два, три, встали! Говорят тебе — «встали». Марш на кухню. Кофеварка. Выбросить старый фильтр. Мусорное ведро переполнено. Чертова горничная. Ладно и так. Вставим новый. Банка с кофе. Насыпать побольше, к черту ваши рекомендации, премного благодарен за науку. Включить кофеварку. Густой, крепкий напиток — для тебя, старина Нил, для тебя, дружок. То, что надо. Совсем забыл — еще есть холодильник. Открыть. Половинка лимона, три бутылки джина, пакет молока — срок годности истек месяц назад, банка засохших бобов и… вафли. Слава Тебе, Боже, Ты все же есть на небесах — у меня остались вафли. Вафли в тостер. Теперь двигай в спальню, Нил. Белые рубашки в шкафу, все эти шкуры белого дьявола, она вешает их туда каждое воскресенье. Ну, я ей задам, если опять повесила мимо плечиков. Надо быть внимательнее.

Нет, все в порядке. Висят ровными рядами. Трусы и брюки с вечера валяются на стуле. Дешевый стул из гнутых трубок. Жалко кресла времен королевы Анны[30].

Из всех вещей в этой квартире оно одно было старше меня. Ушло вслед за Кати. Давай, Нил, одевайся — брюки, рубашка, пиджак. Чего-то не хватает. Ремень. Черт подери, где ремень? Отлично. Очень забавно. Где ремень, черт подери?