Мы молча идем во двор, потом по склону на наше место у реки. Садимся так, как всегда садились, и только место Кука пустует, и всегда теперь будет пустовать.

— Мы должны что-то сделать. — Рыжий смотрит на всех по очереди. — Они нам всем задолжали.

— Но не сейчас. — Стас сжимает кулаки. — Пусть уляжется шум, они забудут, а мы вернемся сюда на следующий год — вот на это самое место. И тогда решим, как получить должок. Согласны?

— Ты прав, — мне тяжело смириться с отсрочкой, но Стас более рассудительный. — Мы вернемся сюда через год.

* * *

Большой город — это вам не Березань. Здесь и людей больше, и дышится труднее. Мы ошарашенно стоим на перроне, перед нами новый мир, встретивший нас разноцветной толпой и гулким вокзалом.

— Пошли. Адрес есть, найдем. — Рыжий идет вперед, Стас берет меня за руку. Мне уютно, я не одна.

— Вот, Старик нарисовал план. Спускаемся на площадь, садимся на троллейбус и едем.

— Рыжий, мы видели план, но где площадь?

— Лиза, ты же знаешь, там будет танк.

Танк! Каждый порядочный город имеет танк, пушку и самолет. Значит, танк мы сейчас увидим, а пушку и самолет? Они должны быть, обязательно! Думаю, мы успеем все увидеть. А пока мы ничем не выделяемся из толпы. Мы одеты в модные джинсы, у нас спортивные сумки с нашими нехитрыми пожитками и документами. Деньги у Рыжего, он самый ответственный.

У меня еще есть небольшая сумочка — подарок Старика. Ту, что нес для меня Кук, не отдали — вещественное доказательство. Да пусть они ею подавятся, ублюдки! Ничего, через год мы взыщем должок с процентами, а пока пускай живут.

Медицинский институт мы нашли сразу, в ректорате нас уже ждали — Старик сдержал слово, он добился, чтобы к нам отнеслись должным образом. Не знаю, как ему это удалось, но наши документы остались у ректора, а мы в тот же день поселились в общежитии — в одном блоке.

Судьба была к нам благосклонна, вот только не все сумели воспользоваться ее благосклонностью.

— Так это и есть твоя подружка?

У него круглая бритая голова, неприятный взгляд из-под густых бровей, омерзительные мокрые губы, небритые щеки и жевательная часть черепа значительно больше той, где, по идее, должен помещаться мозг. Очень неприятный тип, весь словно грязный, хоть и одет в дорогой костюм. А погоняло у него — Деберц. О господи, и это с ним пришлось трахаться Ирке? Тогда ей и правда лучше умереть от отвращения. Этот тип такой мерзкий, что у меня от него мурашки по коже, как от какого-то жуткого насекомого. Стас рядом с ним выглядит Белоснежкой.

— Если у вас есть что сказать, говорите. — Я сейчас приведу тебя в чувство, ублюдок. — Я не глухая и вполне дееспособна. Так что вам от меня понадобилось?

— А, вот ты как. — Деберц откровенно рассматривает меня. — У госпожи докторши гонор! А знаешь ли ты, красавица, что я делаю с такими гонористыми?

— Мне чихать на ваши интимные воспоминания. Я спешу, так что давайте перейдем сразу к делу.

Он смотрит на меня тяжелым взглядом психопата. Что ж, парень, по тебе плачет палата в психушке, а еще лучше просто пристрелить тебя.

— Ладно. Приведите мудака. Садись, докторша, разговор будет длинный — или нет, но все равно садись. Выпьешь чего-нибудь?

— Нет. Я не в гости приехала.

— Вот зря ты так. — Деберц смотрит на меня слишком внимательно, мне это не нравится. — Собственно, я ничего против тебя не имею, так что прости, если чем обидел. Привык иметь дело с бабами определенного сорта, понимаешь... а тут ты — вся такая из себя недотрога.

Не поверила я в его извинения, но игру принимаю — пока, а там будет видно. Все равно я здесь в меньшинстве — Стаса в расчет принимать не стоит, он предал меня один раз и снова предаст при случае.

Мы сидим в большой комнате, которая задумывалась как зимний сад или оранжерея, посередине плещется овальный бассейн. Видимо, здесь хозяину нравится больше всего. Плетеные кресла, столик, на котором гора фруктов в вазе. Я очень голодна, но есть тут — увольте.

— Ешь фрукты, Лиза. — Стас подает мне очищенный банан. — Я же вижу, что у тебя анемия. Ты недоедаешь? Снова на диете?

— Тебе-то что?

— Ну чего ты? Лиза, ты хорошо зарабатываешь, почему плохо питаешься? С твоей склонностью к анемии...

— Стас, это не твое собачье дело. А банан засунь себе в задницу.

Деберц заржал. У него неприятный смех. Надо же, и живут же такие люди!

— А у нее характер! Люблю дамочек с характером! Дружище, чем ты ей так насолил, а? Не надо сердиться, красавица, съешь что-нибудь, ты бледная как смерть. Такая красивая женщина не должна надрываться на работе.

Два амбала заносят в помещение... что-то. Несколько часов назад оно было человеком, сейчас это просто отбивная с кровью.

— Думаю, вы знакомы. — Деберц с удовольствием рассматривает кровавое мясо на полу. — Это Жора, наш друг. Он пасет девочек от площади Свободы и до рынка включительно. Посмотри сюда, урод! Это та самая женщина?

— Та...

Не знаю, откуда именно вылетел звук, потому что отбивная говорить не должна. Я поняла, кто это. Иркин сутенер.

— Уберите это дерьмо и подотрите тут. — Деберц внимательно следит за моей реакцией. — А ты не из пугливых, да?

Я видела много подобных, только мертвее, — один такой у меня сейчас дома, но тебе об этом знать не надо.

— И что теперь? — спрашиваю.

— Я хочу подробностей. Где сейчас эта девка, чем она больна и какие последствия могут быть для меня.

— Зачем тебе Ирка?

— Она мне не нужна. — Деберц стукнул кулаком по столу. — Я обещал вот ему и обещаю тебе: девку пальцем не трону, но объясни мне...

— Значит, ты не знаешь? Тебе не рассказали?

— Только то, что она больна. И что ее забрала подружка-докторша. У нее СПИД?

— Нет. У нее последняя стадия туберкулеза — открытая форма.

— И что теперь? Я не спал с ней, но она бывала тут. Все помыли, и не раз, но... что?..

— Думаю, тебе стоит найти фтизиатра, он сделает нужные анализы, пропишет препарат, который ты будешь принимать где-то полгода, — это обязательно.

— То есть я заразился?!

— Ты был в контакте. Даже если ты сейчас здоров, тебе нужно пропить лекарство, а на это время бросить курить и употреблять алкоголь.

— А если не брошу?

— Большая вероятность, что умрешь. Потом.

Деберц какое-то время сидит неподвижно, затем поднимает взгляд — глаза у него совершенно сумасшедшие.

— Забери ее отсюда.

Стас подает мне руку, и мы уходим, а позади нарастает грохот — наш гостеприимный хозяин выпускает пар.