– Какая потеря! – произнесла она так, словно лично знала Одри. – Но больше всего, милый, меня беспокоишь ты. Не хочу, чтобы это отразилось на твоей учебе. Это должно быть счастливое время.

– Не волнуйся, мам!

Он не мог признаться, что собирался пересесть на ночной автобус до Тампы. Если его хватятся в колледже, то обязательно уведомят родителей. А пока этого не случилось, сам он будет помалкивать.

– Мам, позвоню через неделю. Все будет хорошо.

– Не сомневаюсь в тебе, Джордж.

Всю вторую часть путешествия он, устроившись в середине автобуса, ел яблоки и глазел на унылые южные магистрали. Рылся в памяти, пытаясь найти хоть намек на суицидальные настроения Одри, но тщетно. Создавалось впечатление, что она была не очень довольна ситуацией дома – девушка не хотела рассказывать, но Джордж уловил ее расстройство. Что же случилось? Почему успешная первокурсница исполнилась такого отчаяния, что наложила на себя руки?

Джордж постарался вспомнить каждую мелочь их последних дней вместе. Они покончили с экзаменами в промозглое утро четверга, когда половина колледжа уже разъехалась по домам. Столовая не заполнилась и на четверть. Джордж и Одри сидели в одиночестве за столом на десятерых. О чем они говорили? Джордж помнил, что обсуждали бефстроганов – не приготовили ли его из объедков перед закрытием кухни на месяц. Еще он вспомнил, что слегка раздосадовал Одри своей непрестанной тревогой из-за того, что она собиралась провести за рулем все двое суток пути из Новой Англии во Флориду. Джордж был уверен, что это опасно, а Одри твердила, что уже сделала это, когда прибыла, – сделает и второй раз. К тому же ей не хватало денег на две ночи в мотеле. Он предложил заплатить, а то и помочь доехать до Флориды, зная, что она откажется. Поспорив какое-то время, Одри закончила разговор обычным для нее образом: «Психуй сколько влезет, а я все равно сделаю по-своему». И он отступился.

В тот вечер они собрали вещи – порознь, каждый у себя; потом переночевали у Одри, а на рассвете их пути разошлись. Джордж помнил сырой и холодный воздух раннего утра и черный лед на тротуаре. Он проводил Одри до ее серебристого «форда-эскорта» с бампером, укрепленным изолентой. Она завела мотор и включила ненадежную печку на максимум, затем вышла. Они обнялись на прощание.

– Будь осторожна, – сказал ей Джордж. – Я тебя люблю, – добавил он, сам того не желая.

Он произнес это впервые.

– Я тоже люблю тебя, Джордж, – отозвалась она без колебаний. – Скоро увидимся.

Джорджу запомнилось, что его возлюбленная выглядела исполненной надежд. Почти возбужденной, будто ее жизнь только что наладилась, а станет еще лучше. Или он приписал Одри свои чувства? Ворошил былое, пока не осознал, что больше не может полагаться на память.

Автобус размеренно катил на юг. Ясные небеса и мороз Новой Англии сменились тучами и ледяными дождями. Наступила ночь. Джордж включил светильник. Открыл «Вашингтон-сквер», но от одного взгляда на книгу, от одного ее присутствия в руках ему стало тошно. Она навсегда останется той, которую он читал, когда услышал о смерти Одри. Сунул ее в карман за сиденьем и больше не прикоснулся.

Несмотря на неспособность Джорджа читать и спать, утро наступило и женщина-водитель объявила, что они все еще на девяносто пятом шоссе и въехали в Джорджию. Туманные поля, простиравшиеся по обе стороны, были бесснежны, на деревьях сохранилась пожухлая листва. Джордж прижал к стеклу ладонь: прохладное, но не холодное, и морозные узоры минувшей ночи сменились мелкой россыпью конденсата.

На остановке купил большой пластиковый стакан кофе и два пончика с медовой глазурью. Он впервые с тех пор, как услышал про Одри, по-настоящему проголодался. Он прислонился к автобусу и, жуя пончик да наблюдая за бледным солнцем, которое нагревало почти пустую асфальтовую площадку, задумался над тем, что будет делать, когда доедет до Тампы. Он был слишком молод, чтобы взять напрокат машину, но прихватил достаточно денег из студенческого банкомата, чтобы доехать на такси до самого дешевого мотеля в Суитгаме. Там решит, как быть дальше. Можно позвонить родителям Одри, попросить о встрече. Выяснить, когда похороны. Найти ее друзей и поговорить с ними. Что случилось с Одри после отъезда из колледжа, из-за чего она решила покончить с собой? Оставила ли записку? Была ли причина?

Женщина-водитель бросила недокуренную дамскую сигарету в канаву и объявила, что стоянка закончена. Джордж последовал за ней в автобус.

В Тампе, под низким белым небом, было тепло – под семьдесят[20]. В воздухе пахло дегтем и приливом. За автобусной станцией притулилось одинокое проржавевшее такси. Латиноамериканец-шофер выставил в окно локоть и положил голову на руку. Вроде как задремал.

– Сколько до Суитгама? – спросил Джордж.

– Зачем тебе туда?

– Сколько стоит?

– Не знаю. Восемьдесят баксов.

– Шестьдесят, и ни центом больше, если довезете до мотеля.

Таксист посмотрел на часы.

– Ладно, – сказал он.

Джордж с сумкой забрался на заднее сиденье.

Между лопаток медленно поползла струйка пота. Такси пересекло жуткий мост, протянувшийся над заливом Тампа. Вдали в облаках наметился разрыв, и солнце выделило на серой воде островок света. Когда Тампа осталась позади, скрылся и океан, а вдоль шоссе замелькали мотельные указатели – выше здоровенных пальм, – россыпи ресторанчиков, бензоколонки и топлес-клубы.

Одри редко заговаривала о своей жизни до колледжа, но о родном городе рассказывала.

– Я бы взглянул, – сказал Джордж однажды.

Она рассмеялась:

– Там не на что смотреть. «Вафли-Хаус» и ломбард.

– А тебе что нравилось?

– Уехать оттуда. Вот я, а вот тихая жизнь в захолустье. – Развела указательные пальцы на три дюйма.

Едва доехав до Суитгама, таксист остановился возле мотеля, где рекламировали номера по $29.99 за ночь. Тот приютился между рестораном «Шони» и магазином подержанных автомобилей. Над ним нависал щит с рекламой заведения «У Билли» в четверти мили по шоссе, где продавались фейерверки и апельсины.

– Подождете, пока я не узнаю, есть ли места?

Водитель глянул в пассажирское окно на ряд пустых парковочных мест перед виниловой стеной мотеля.

– Думаю, найдутся.

Заплатив шестьдесят долларов, Джордж через парковку дошел до администрации. День уже близился к вечеру, но было еще тепло, и он сообразил, что забыл шорты.

Мотель взимал плату за две ночи вперед. Он заполнил анкету, пропустив пункт, касавшийся транспорта.