Пэдуэй растолковал, что ему требуется, выдал небольшой аванс и удалился. Когда в назначенный день он вернулся, Флориан так всплеснул руками, будто намеревался взлететь.

– Тысяча извинений, господин! Очень трудно купить стеклянный бой для переплавки. Еще несколько дней, молю! И если бы еще немного денег… Времена тяжелые… Я беден…

Придя в третий раз, Пэдуэй застал Флориана мертвецки пьяным и тряс его, как мальчишка яблоню, однако стекольщик лишь промычал какой-то галльский романс, содержание которого осталось для Мартина тайной. В мастерской не было ни материала, ни инструмента для изготовления линз.

Ближайший стекольный завод находился в Петилии, городке близ Неаполя. Пэдуэй разыскал Георгия Манандроса и назначил его главным редактором. Три дня, до потери голоса, Мартин обучал Манандроса издавать газету, а затем с дурными предчувствиями двинулся в путь.

Везувий не дымился, но сам городок был полон смрада. Фритарик на удивление быстро нашел источник зловония – горстку грязных сооружений. Навстречу вышел хозяин стекольного завода Андроникус – невысокий мускулистый мужчина, с ног до головы покрытый сажей.

Узнав, зачем явился Пэдуэй, Андроникус вскричал:

– Ах, прекрасно, господа! Проходите. У меня есть как раз то, что вам нужно!

Вдоль стен его кабинета стояли полки, ломившиеся от стеклянных изделий. Андроникус изящным движением выхватил откуда-то вазу.

– Взгляните! Какая прозрачность! Ах! В самой Александрии не найти стекла чище!.. И всего два солида!

– Я пришел не за вазой, уважаемый, – напомнил Пэдуэй. – Мне…

– Не за вазой? Не за вазой? А, вот то, что нужно! – Неаполитанец схватил другую вазу. – Только посмотрите! Форма!.. Чистота линий!.. Невольно приходят мысли о…

– Я же сказал, меня не интересуют вазы. Я хочу купить…

– …мысли о прекрасной женщине! О любви!.. – Андроникус восторженно взмахнул рукой и расцеловал кончики пальцев.

– Я хочу купить несколько небольших кусочков стекла, обработанных по-особому…

– Бусы? Ну разумеется, господа! Прошу. – Стекольщик зачерпнул пригоршню бусинок. – Нет, но каков цвет! Изумрудный, бирюзовый, на любой вкус! – Он зачерпнул из другой емкости. – А вот посмотрите сюда: видите, изображения двенадцати апостолов, по одному апостолу на каждой…

– Не бусы…

– Ага! Значит, кубок! Вот, пожалуйста. Какой очаровательный горельеф: Святая Троица…

– Боже всемогущий! – завопил Пэдуэй. – Ты будешь меня слушать?!

Сделав на минуту передышку и уразумев наконец, что нужно клиенту, неаполитанец сказал:

– Разумеется! Очень хорошо! Я видел утварь подобной формы. Сегодня ее немного подработаю, а завтра…

– Не пойдет, – перебил Мартин. – Меня устроит лишь строго сферическая поверхность. Нужно тереть выпуклость о вогнутость с… как это по-латыни? – корунд? наждак? – в общем, со шлифовальным порошком.

Пэдуэй и Фритарик поселились в Неаполе, в доме кузена Томасуса, Антиоха-купца. Приняли их весьма прохладно. Антиох оказался ортодоксом-фанатиком, и вскоре его язвительные выпады в адрес еретиков заставили гостей съехать. Пришлось им перебраться на постоялый двор, где отсутствие элементарных удобств сильно действовало на нервы чистоплотному Мартину.

Каждое утро Фритарик и Пэдуэй ездили в Петилию следить, как продвигается выполнение заказа, и Андроникус неизменно пытался продать им тонну стеклянного хлама.

В Рим Пэдуэй увозил дюжину линз: шесть плосковогнутых и шесть плосковыпуклых. Оставалось закрепить линзы на одной оси и подобрать оптимальное расстояние между ними. Лучший результат дало расположение вогнутой в окуляре, а выпуклой – примерно в тридцати дюймах от нее. В стекле были пузырьки, изображение получалось размытым, и все же эта примитивная подзорная труба позволила разместить сигнальные башни вдвое дальше друг от друга.

В газете между тем появилось первое рекламное объявление. Томасусу пришлось хорошенько прижать одного из своих должников, чтобы тот купил полполосы.

ХОТИТЕ УСТРОИТЬ СЕБЕ

ВЕЛИКОЛЕПНЫЕ ПОХОРОНЫ?

Собираетесь отдать Богу душу?

В могилу надо сходить со вкусом!

Если заботу о ваших похоронах возьмем на себя мы, то

ВАМ НЕ О ЧЕМ ВОЛНОВАТЬСЯ!

Не рискуйте спасением души – не обращайтесь к гробовщикам-халтурщикам!

НАШИ СПЕЦИАЛИСТЫ ИМЕЮТ ДЕЛО

С САМЫМИ БЛАГОРОДНЫМИ

ПОКОЙНИКАМИ В РИМЕ!

Гарантируем отправление любого религиозного обряда.

Особые цены для еретиков.

За небольшую доплату обеспечивается скорбная музыка.

Похоронное бюро Джона-египтянина

(близ Виминала)

В кабинет Пэдуэя без стука ввалился Юниан, начальник отдела строительства компании «Римский телеграф».

– Работа… – Он судорожно перевел дыхание и начал снова: – Работа над третьей башней неаполитанской линии остановлена сегодня утром подразделением солдат римского гарнизона. Я спросил, какого черта они вмешиваются, а они ответили: «По приказу!» Что будем делать, о, великолепнейший босс?

Итак, готы возражают?.. Надо выходить на высшие армейские чины. Пэдуэй скривился при мысли о необходимости вновь лезть в политику.

– Ладно, пойду к Лиудерису.

Начальник римского гарнизона, крупный осанистый гот с кустистыми белыми бакенбардами, говорил по-латыни довольно прилично, однако время от времени поднимал голубые глаза к потолку и беззвучно шевелил губами, будто молился; на самом деле он склонял и спрягал глаголы, стараясь избежать ошибок.

– Мой дорогой Мартинус, идет война! А ты возводишь эти… э-э, таинственные башни, не спрашивая у нас разрешения. Некоторые из поддерживающих тебя патрициев… э-э, известны своими прогреческими настроениями. Что нам прикажешь думать? Скажи спасибо, что мы тебя еще не арестовали.

– Я надеюсь, мои башни пригодятся армии для передачи сведений военного характера, – указал Пэдуэй.

Лиудерис пожал плечами.

– Я простой солдат и выполняю свой долг. Мне не разобраться в этих… э-э, устройствах. Возможно, ты и прав. Но я не могу взять на себя такую… э-э, ответственность.

– Значит, ты не отменишь свой приказ?

– Нет. Тебе надо обратиться за разрешением к королю.

– У меня нет времени ехать сейчас в Равенну…

– Решай сам, дорогой Мартинус. Я выполняю свой долг.

Пэдуэй сменил тактику.

– Какой трезвый ум! Какая осмотрительность! Будь я королем, не пожелал бы себе лучшего солдата!