«Сколько же бесполезного хлама породила наша цивилизация… – подумал Кирилл. – Как человечество кичилось своей мощью, наукой, технологиями… И помогли они? Как мертвому припарка».

Отыскав в памяти смартфона текст начатой книги, Кирилл попытался погрузиться в чтение, но происходящее в романе, еще вчера казавшемся увлекательным, теперь не вызвало ни малейшего интереса. Пришлось выключить смартфон и тупо уставиться в потолок. Даже время тут перестало существовать. Сядет батарея смартфона, вообще никак нельзя будет определить, день за пределами бункера или ночь, сколько прошло часов или дней. Бетонный гроб.

Кирилл неожиданно для себя подумал, что время не может быть физической величиной, потому что это лишь субъективный человеческий способ воспринимать мир, событие за событием. А когда ничего не меняется, пропадает и всякий смысл времени.

Вспомнилась фраза из фильма «Побег из Шоушенка». Там говорилось, что в тюрьме самой трудной бывает первая ночь. И надо ее пережить, не дать себе сойти с ума. Но ради чего? Ведь даже узник в тюрьме подсознательно верит, что закончится срок, и настанет другая жизнь. А тут во что верить? В то, что выжившие остатки человечества победят вирус? Ну… Может быть. Другой, спасительной для психики соломинки все равно не было. Пришлось ухватиться за эту, чтобы хоть немного расслабиться, продышаться, не дать ужасу свести тело спазмом.

Через какое-то время открыли дверь. Кирилл даже не глянул на экран смартфона, чтобы узнать, сколько часов он провел в прострации.

– Время ужинать, – сообщил с порога солдат-срочник. – Пойдем, провожу.

Он был младше Кирилла лет на пять, а то и больше, но в его тоне не было и капли уважения. Сначала это привычно покоробило, все же отцу удалось вбить в приемного сына идею об элитарности социального слоя, к которому принадлежала семья. Но возникшее было раздражение тут же улеглось.

«А за что он должен меня уважать? – резонно подумал Кирилл. – За то, что меня, как бездомного щенка, приютил высокопоставленный мужчина, взявший в жены мою мать? За то, что вместо прохождения срочной службы я по лесу в кроссовках бегал под неусыпным взором Вадима Семеновича?»

Осознавать это было не очень приятно, но против фактов не попрешь. Таким ли хотел видеть сына его настоящий отец? А ведь настоящего отца уважали не за должность, как нынешнего, не за атрибуты власти, а за золотые руки, спасшие многие жизни. Его до сих пор помнят матери вылеченных им детей, ему благодарны жены вылеченных мужей и мужья вылеченных жен, его еще долго будут помнить дети спасенных родителей. А кто будет помнить его нынешнего отца после смерти? Мама? Ну… Может быть. Кирилл все больше сомневался в правильности ее поступка, когда она вышла замуж за этого человека. Впрочем, Вадим Семенович многое объяснил. Она просто не знала, кто он, а потом уже поздно было что-то менять…

Хотя… О какой теперь памяти может идти речь, если спасенные настоящим отцом люди или мертвы, или превратились в мутантов? Теперь все равны… Или все же нет?

Кирилл брел позади солдата, глядя ему в спину. Больше смотреть было попросту не на что. Всюду одинаковые стены и сводчатый потолок. В гулких бетонных коридорах слышались голоса. Кто-то кому-то что-то терпеливо объяснял, кто-то на кого-то кричал. Эхо, многократно повторяя звуки, не давало разобрать ни слова. Но в конце коридора стало гораздо более людно, Кирилл увидел маму и отца, а также остальных прибывших, включая ребят и девушку его возраста.

– Дальше со всеми, – произнес солдат и, прибавив шаг, затерялся в бредущей по коридору толпе.

– Как ты? – спросила мама, когда Кирилл догнал ее и, вопреки обыкновению, взял за руку.

– Как все, – неохотно ответил Кирилл. – Наверное.

– Да, всем трудно, – согласилась она. – Но вам, молодым, наверное, особенно. Мы свою жизнь прожили. Хоть в какой-то степени. А вам теперь как? Отец побеседовал с местным командованием… Говорят, вирус поразил весь мир. Кроме как с Кронштадтом, связи ни с кем нет. Мобильники не ловят сеть. Эфир в привычных диапазонах пуст, а на коротких волнах, с любительских станций, звучат только редкие призывы о помощи. Это выжившие, кому удалось оторваться от мутантов и запереться в квартирах или офисах, где есть радиостанции. Обстановку все описывают одинаково…

– Атака из космоса, – уверенно заявил Кирилл.

– Что? – не поняла мама.

– Такое быстрое заражение всей планеты могло произойти только в случае, если вирус попал в атмосферу с космической пылью или метеоритом, расколовшимся на большой высоте. Впрочем, какая разница?

– Разница есть, – уверенно заявила мама.

– И в чем же она?

– Если это природное явление, то ничего нельзя сделать. А если чей-то злой умысел, то, может, где-то и вакцина против этого вируса есть, а то и лекарство для выживших.

Кирилл задумался. Эта мысль ему самому в голову не пришла, но в ней было рациональное зерно, как во многом, что говорила мама.

– Ты думаешь, это оружие? – уточнил он.

– Или оружие, вышедшее из-под контроля, или намеренный удар по всему населению Земли, с целью реализовать идею золотого миллиарда.

– Интересно, – признался Кирилл. – Но не представляю, как подобный вывод можно использовать на практике. Мы же заперты тут, как крысы в бочке.

– Возможно, не навсегда, – спокойно ответила мама.

– А где отец?

– Не знаю. Нам удалось перекинуться лишь десятком фраз. Похоже, его тут считают носителем какой-то важной информации, и он сразу перебрался поближе к командованию.

– Он и раньше так поступал. – Кирилл не удержался от язвительного замечания.

– Не надо так про отца! – одернула его мама. – Хотя бы из уважения ко мне! Он таким был не всегда!

– Я знаю.

– Откуда?

– Вадим Семенович рассказал. Представь, мы с ним как раз сегодня на эту тему беседовали. Знаешь, что я тогда подумал? Лучше бы ты за него замуж вышла, за Вадима Семеновича.

– Для кого лучше? – сощурившись, спросила мама.

– Для всех.

– То есть ты меня считаешь кем-то вроде проститутки, выбиравшей после смерти мужа, к кому выгоднее залезть под одеяло?

– Мама, зачем ты так?

– А как еще?! – Мама держала себя в руках, но ее голос дрожал. – Я любила Борю. Понимаешь? Это было главной причиной нашего брака. Я даже не знала, что он служит в госбезопасности, я считала его средним офицером без особых перспектив!

– Мама, я про тебя так не думал! – поспешил уверить ее Кирилл. – Это ты сама надумала сейчас. И я знаю почему. Потому что отец не оправдал твоих ожиданий, не сошелся с твоим представлением о нем. И теперь со стороны все не очень-то хорошо выглядит. Но я так не думаю. Я просто размышлял, как бы сложилась наша жизнь, если бы ты тогда выбрала другого.

– История не терпит сослагательных наклонений, – заявила мама.