– Доктор Макфлайер! Будьте любезны воздержаться от выводов! – вмешался Мелтон.

Он был расстроен. Очень расстроен. Случившееся само по себе трагедия, а теперь выясняется, что виновата эта милая девочка. Что на нее нашло? Она всегда была такой аккуратной и внимательной…

Но все же лучше она, чем Салливан, нехотя признался себе доктор Мелтон. Возможно, дело удастся как-нибудь замять. Подумаешь, неопытная медсестра ошиблась. Надо будет посоветоваться с Гэлгемом насчет этого наедине.

Новые и новые вопросы сыпались на Карен, но она отвечала уверенно и не позволяла запутать себя. Со стороны могло показаться, что она чересчур спокойна и не испытывает должного раскаяния из-за своего ужасного проступка. Но Карен знала, что двойного спектакля ее нервы не вынесут. Ей нужно было все ее хладнокровие, чтобы не дать им заподозрить, что она лжет. Ей было не до того, какое впечатление производят ее сухие точные ответы.

Наконец все было закончено. Вина Карен Кордейл была доказана и не подвергалась сомнениям.

– Вы можете сейчас идти домой, мисс Кордейл, – подытожил Мелтон. – А мы останемся здесь и обсудим, как нам быть дальше. Надеюсь, вы понимаете, что до выяснения всех обстоятельств вы отстранены от работы.

Карен медленно поднялась. Какие там выяснения обстоятельств! Это означает, что она уволена. И она должна радоваться, если этим все закончится…

– Мы свяжемся с вами, Карен, – мягко сказал Юджин Фауст, видя измученное лицо девушки. – А сейчас поезжайте домой.

Карен вышла из кабинета. Сколько времени она провела там? Карен взглянула на руку. Всего полтора часа. Так мало… Она провела рукой по лбу. Голова горела. Что делать сейчас? Ах, да, домой. У нее была бессонная ночь, и ей необходимо отоспаться.

Карен стянула с себя униформу, неспеша оделась, радуясь тому, что пока не встретила никого из младшего персонала. Больше всего на свете она не хотела, чтобы ей начали задавать дурацкие вопросы. Она прошла мимо регистратуры, даже не взглянув на Джессику. А та была слишком занята, чтобы окликнуть Карен.

Улица встретила Карен ярким солнечным светом. Странный контраст с ее внутренним состоянием. Она немного постояла на крыльце, стараясь запомнить мельчайшие подробности этого дворика: шест с развевающимся флагом, большой щит с надписью «Хантервильская окружная больница», ряд машин скорой помощи, чуть подальше покрашенные в синий цвет скамейки в импровизированном скверике. Все покрыто зеленью, и в перерывы медсестры бегают сюда, на улицу, а не в душное маленькое кафе.

Где будет она завтра в это время? Вряд ли ее оставят в госпитале. Но ничего, она найдет другую работу. Она все вынесет ради него.

Домой Карен Кордейл шла с таким же спокойным сердцем, как и на работу.

Вечером к ней снова пришел Эд. Карен знала, что увидит его, но все равно ее радость была велика.

– Почему ты не предупредила меня вчера о том, что собираешься сделать, гадкая девчонка? – спросил он, судорожно обняв Карен.

– Это бы только все испортило, – улыбнулась она, ощущая необыкновенную легкость в душе. – Ты бы стал меня отговаривать…

– Зачем ты взяла вину на себя?

– Ты прекрасно знаешь, зачем. – Она отодвинулась от него и заглянула ему в глаза. – Представляешь, что они бы сделали с тобой?

– А ты? Как же ты? Теперь ты не сможешь продолжить учебу… Тебе, скорее всего, запретят работать в медицинских учреждениях…

Зачем он напоминает ей об этом? Как будто она забыла! Она рассталась со своей мечтой ради его мечты. Неужели это нуждается в объяснениях?

– Я всего лишь медсестра, – ответила Карен как можно равнодушнее. – И потом, недавно я обнаружила, что в жизни женщины бывают вещи и поважнее работы.

– Карен, любовь моя, ты – чудо! Господи, как же мне повезло с тобой…

Вот так, доктор Мелтон, думала про себя Карен. Вот это я называю счастьем. Если бы я струсила, то потеряла бы Эда навсегда. А теперь он мой. Безраздельно мой.

– Ты случайно не знаешь, что там они решили насчет меня? – спросила она чуть позднее, когда они, обнявшись, сидели на скамейке.

– Ничего определенного. Макфлайер разбушевалась, требовала суда…

Карен вздрогнула.

– Не бойся, до этого не дойдет, – поспешил успокоить ее Салливан. – Мелтон слишком заботится о репутации больницы. Если бы это был я… то есть если бы они узнали правду, то тогда трудно было бы утаить это происшествие. Я все-таки один из ведущих хирургов. А так Гэлгем считает, что можно попробовать уладить дело миром. Пока это еще не вышло за пределы больницы. Если с умом повести дело, то можно избежать больших неприятностей.

– А как же муж миссис Дилан? Неужели он согласится не обращать внимания на то, что его жену…

Карен запнулась. Убили, вот что просится на язык. Но вряд ли милосердно употреблять это ужасное слово в присутствии Эда. Не стоит лишний раз напоминать ему о его страшной роли. Хотя сегодня он гораздо более спокоен и уверен в себе, чем вчера.

– Гэлгем думает, что это можно от него утаить, – неуверенно произнес Салливан.

– Что? Ты хочешь сказать, что молодая здоровая женщина умирает в больнице, а ее муж даже не поинтересуется причиной смерти? Или Гэлгем готов намеренно солгать ему? Он же должен знать, чем это может закончиться!

– Не горячись, Карен. Ты кричишь на всю улицу. – Салливан боязливо оглянулся. – Конечно, Гэлгем все понимает. Но у него голова неплохо варит, и он что-нибудь придумает. К тому же я точно знаю, что отношения между мистером и миссис Дилан не были идеальными, так что может статься, что Дилан не будет особенно свирепствовать.

Салливан понизил голос, словно опасаясь быть услышанным, и от этого ее слова приобрели особенно зловещий оттенок.

– Господи, Эд, это ужасно! – Карен закрыла уши, чтобы не слышать циничных слов.

– Это жизнь, дорогая моя. Каждый думает лишь о себе и своей выгоде.

– Неправда. – Она выпрямилась. – Я думала о тебе, когда брала вину на себя.

– Ты – редкое исключение, – улыбнулся Салливан. – И я счастлив, что ты со мной. Давай не будем гадать, а просто подождем. Что бы они ни решили, я не думаю, что они будут очень суровы по отношению к тебе. В любом случае, я всегда буду рядом.

Карен запрокинула голову. Он нетерпеливо потянулся к ее губам, и на несколько блаженных мгновений все тяготы дня были забыты.

– У тебя нет возможности приютить меня сегодня? – шепнул ей на ухо Салливан. – Я хотел бы повторить ту изумительную ночь.

Карен отрицательно покачала головой, спрашивая себя, как он не понимает, что его слова прозвучали с устрашающей двусмысленностью.

– Я живу не одна, с матерью и сестрой, – виновато пояснила она.

– Жаль, – произнес он с досадой. – Я снимаю квартиру с другом, он как раз сегодня ночью дома. Но мы что-нибудь придумаем, да, малышка?