Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чего скалишься? — прошипел один из них и сжал огромную ладонь в кулак. Я ненароком поежился, понимая, что если он попадет в цель, то, скорее всего, моя голова расколется на две части.
— А день так хорошо начинался, — стараясь пятиться задом к подъездной двери, хмыкнул я.
— Жаль он последним будет для тебя.
— Ну, может, еще повезет, — тянул я время, сам не зная, на что именно рассчитывая.
Все надеялся, что удача улыбнется, каким-то чудесным образом они провалятся в ад, а я просто продолжу свой путь. Кто такие и собственно какого дьявола, меня мало интересовало, на обычную шпану парни не были похожи, оставалась лишь одна мысль, и она мне не нравилась.
Договориться с ними я даже не пытался — не видел смысла. Вряд ли я смог бы перекупить их интерес, но и сдаваться вот так сразу не намеревался. Все юлил, заговаривал зубы, чем, кажется, только злил их больше.
— Ребят, ну зачем я вам сдался, у меня в кармане ветер свистит, — по-простецки выдал я, а сам приготовился отражать удар.
Сделал упор на здоровую ногу, чуть согнул ее в колене, рассчитывая, что смогу отразить бросок единственным костылем, что был под рукой. Только из этого стройного ряда выпадала существенная деталь — их было двое.
— Что-то он слишком болтливый, — рыкнул тот, что вертел в руках нож.
Холод пробежал по моей спине, стоило лишь поймать злой взгляд парня. В его глазах плясали черти, языки пламени отражали ту ярость, что творилась внутри. Нет, это был не человек — орудие. Киборг, который пришел с одной-единственной целью — убивать. Ладони потели, культя ныла, но я упрямо всматривался в лица тех, кто собирался меня уничтожить.
— Парни, кто вас нанял?
— Он еще и любопытный, — засмеялся тот, что был чуть ниже ростом и сделал пару шагов вправо.
Я боковым зрением старался не терять его из виду, но делать с каждой минутой это было непросто. Они обступили меня с двух сторон. Да и на вопросы не спешили отвечать. Наверное, чувствовали свое превосходство и в силе, и в количестве, поэтому сейчас только забавлялись, загоняя жертву в тупик.
Зажали меня, словно в коробочку. А потом боль обожгла бок: острая, резкая, заставляющая поскуливать. Нога подкосилась, и я плюхнулся в грязь. Отбросив костыль, прижал руку, чувствуя тепло, что сочилось сквозь пальцы. Мир завертелся с бешеной скоростью перед глазами, он вибрировал, переворачивался, совершая немыслимые кульбиты. Я уже не пытался заслоняться от ударов, просто сжимал челюсть, не в силах терпеть боль, что расплывалось волной по телу. Она сосредоточилась в одной точке, собралась в какой-то пучок, а потом рассыпалась на сотни осколков. Они пронзили, кажется, все клеточки моего тела.
Лежа в грязи, сквозь пелену я видел серое небо, тяжелые облака заслоняли собой бледное солнце. А я молил лишь об одном — только бы вытерпеть это унижение. Пережить, смочь в очередной раз восстать из пепла назло смерти. Спастись, ведь это было бы так глупо уходить, не попрощавшись ни с сыном, ни с Олей.
Где-то раздались мужские голоса, свист и мат. Словно сквозь вату я слышал вопли и женские визги, а потом что-то тяжелое ударило меня в висок. Мир поплыл окончательно. Закружился в безумном танце и рухнул, кажется, навсегда.
Глава 9. Ольга
После обеда зарядил дождь, такой предсказуемый осенний ливень. Капли били по стеклам, стекая ручейками вниз. А непогода, кажется, и не собиралась заканчиваться. Вечер медленно опутывал город ранними сумерками, заставляя грезить об отдыхе и чашке сладкого чая. В группе было тихо, лишь временами шелест страниц слышался за спиной. Мы остались одни с Тимофеем и на каждой шорох реагировали ожидающим взглядом. Время бежало, а Артем так и не появлялся. Это настораживало, но Тимоха уверенным тоном заявлял, что за отцом такое водится — он мог благополучно уснуть после обеда и не услышать звон будильника. Почему-то мне очень хотелось верить в это, однако, в груди болело. Это было необъяснимо, непонятно, и сама не могла дать оценку своему состоянию, списывая все больше на перемены в жизни. Все-таки это был риск давать Кузьмину разрешение встретить меня с работы, а еще больший — целовать его утром в беседке. Задумавшись об этом на мгновение, я только крепче обхватила себя за плечи, словно пыталась согреться. Ощутила какую-то катастрофическую нехватку Артема, будто бы он представлял собой целый мир, мою личную точку опоры.
— И что будем делать? — взглянула я на Тимофея, тяжело вздохнув. — Пять раз набирала его номер и все бесполезно. Телефон не отвечает.
— Я не знаю, — подняв на меня свои большие глаза, в которых плескалась лазурь, ответил Тимофей. — Домой уже хочется, поздно и темно.
— Тим, у меня будут проблемы и большие, если я сама попытаюсь отвести тебя домой… Все-таки позвоню твоей маме, может, она заберет сегодня.
Мальчуган опустил плечи, явно показывая, что мое предложение его не радует, но выхода другого у меня не было. Не оставаться же нам ночевать здесь. Наверное, стоило позвонить заведующей, сообщить об инциденте, но мне дико не хотелось выставлять Артема нерадивым родителем. Стараясь договориться с собственной совестью, я все же набрала Тамаре, но равнодушный голос автоответчика сообщил, что абонент в настоящее время недоступен.
— Кажется, у нас большие проблемы, — медленно произнесла я, поглядывая на часы.
Стрелки показывали почти восемь вечера, на улице покачивался фонарь на ветру, а я мерила шагами помещение группы, решая, как все-таки поступить. Да, по регламенту я должна была совершить определенные действия, но сердце вторило о другом. Возможно, будь Кузьмин для меня обычным мужчиной, «шапочным»
