– Ты так говоришь, как будто у меня все под контролем, а это не так. Но в то же время, избегая разговора о херувимах, мы оказываем себе плохую услугу.

– Чем меньше мы упоминаем херувимов, тем меньше вероятность того, что нас могут подслушать посторонние. А потом…

Рыцарь колебался, потирая свою пышную бороду крупными ладонями воина.

– Мой отец, Аюль д’Имбер, всегда говорил, что чем меньше говорят об оборотне, тем меньше он себя проявляет. Неизвестное следует оставить неизвестному, а…

– А из того, что известно, стоит извлечь максимум пользы. Да, я знаю, – вздохнула Брисеида. – Ты уже говорил мне подобное.

– Всему свое время. Сначала узнаем, какова будет позиция императора, раз уж встреча неизбежна.

Брисеида угрюмо взирала на пейзаж. Они плыли вдоль небольшой горной гряды на юг, сопровождаемые десятками других лодок всех размеров. На китайских парусах были изображены арабески, похожие на большие веера, удерживаемые деревянными дощечками. На палубе двое мужчин выкрикивали приказы о выполнении сложных маневров. Им пришлось идти зигзагами против ветра и течения, чтобы достичь столицы до вечера: без освещения путешествовать ночью было слишком опасно. На носу судна Эней и Леонель наблюдали за действиями кораблей, соревнующихся друг с другом в узком канале.

– Ставлю три кучки земли против твоего меча, что после полудня зеленая лодка обгонит коричневую, – сказал Леонель. – Я делаю тебе одолжение. Меч ничего не стоит в мое время. Но земля – это золото, клянусь, я не вру.

– Ну и ну, – ответил ошеломленный Эней, – не хотел бы я жить в твое время… Скажи, Леонель, если на северо-востоке есть еще один Менг Чу, значит, их двое… А если что-то случится с тем, кто плывет с нами?

– Путешествуют только наши души, – сказал Леонель, пожимая плечами. – Тело не может выжить без души, поэтому, если Менг Чу умрет здесь, то и там тело Менг Чу тоже умрет, но только когда начнется его путешествие в Мир Снов, а это произойдет через семь дней…

– И наоборот, разум тоже не выживает без тела, и именно поэтому студенты, запертые в Цитадели, погибают в Мире Снов, когда их тела умирают от старости в реальном мире?

– Именно так… Святые угодники! Взгляни на эту! Четыре комка земли против твоего меча, пусть сегодня эта лодка прибудет первой!

– По рукам!

Энндал схватил Брисеиду за плечо.

– Не смотри так, Брисеида, все будет хорошо, вот увидишь. Нам остается только довериться Менг Чу. Он является проводником в этом времени. Дал ли тебе отшельник какой-нибудь полезный совет?

– Он сказал нужно писать, чтобы на сердце стало легче…

– Ты должна это сделать. Я уверен, что тебе станет легче рядом с… – он взглянул на Энея, – сама знаешь с кем. Тебе есть чем писать?

– Да, – пробормотала она, ее щеки порозовели, как будто он застал ее на месте преступления. – Да, я купила себе перо на площади.

– Так что вперед, действуй – и тебе станет легче.

Оставив Энндала в обществе Оанко, Брисеида села на высокий деревянный ящик. Хозяин корабля предложил ей немного чернил. Она закатала длинные рукава, достала испачканное перо и вырвала страницу из своего старого блокнота. Ей не хотелось писать об Имэне. Более насущная тема не давала ей покоя с самого утра.

Папа,

Она долго обдумывала содержание тех четырех писем, не решаясь написать еще. Девушка скомкала бумагу и вырвала еще один лист.

Люсьен,

Однако ее и это не вдохновило. Ей нечего было сказать ему, что можно было бы выразить в нескольких словах, нацарапанных на бумаге. Она должна была посмотреть ему в глаза, чтобы прочесть на его лице выражение тревоги или полного безразличия, когда она скажет ему правду. И какой смысл было писать ему, если письмоносец не удосужился забрать письма?

Брисеиде нужно было написать кому-то, кто бы ее выслушал, как это сделал Бенджи в Цитадели. Она представила, как высокий молодой человек сидит напротив нее, опираясь подбородком на костлявые руки, и с язвительной улыбкой ждет, пока она расскажет ему, что у нее на уме. Бенджи был убежден, что сможет раскрыть Великую Тайну Цитадели, прогуливаясь по ее коридорам. Он был уверен, что когда обнаружит ее, все секреты Цитадели получится легко объяснить. Поэтому каждую ночь он тайно бродил по коридорам школы. Парень хотел найти «нужный рубильник», тот, который осветит все темные углы, все тайны крепости сразу. Брисеида разделяла стремление раскрыть Великую Тайну. Но опыт общения с торговцами на Площади Времени, которые, несмотря на бесконечное количество времени, проведенного вместе, имели разное представление о правде, вселил в нее сомнения. Достаточно ли показать Цитадель миру, чтобы люди приняли ее существование? Последует ли реакция?

Она вздохнула и поднесла перо к бумаге.

Не все так просто, Бенджи. Чтобы решить проблему, недостаточно найти правильный рубильник. Возьмем, к примеру, Нила Кубу-младшего: его теория времени неплоха. Но какой смысл отстаивать ее, когда другие утверждают прямо противоположное? Зачем пересекать океаны и рисковать жизнью, чтобы узнать правду, если не получается добиться полного согласия? Почему бы просто не вернуться домой?

– Потому что Цитадель никогда мне этого не позволит, – вслух подумала Брисеида. Машинально она свернула бумагу и написала:

Бенджи Лоренц, в Цитадель

Ей нравилась мысль о том, что однажды Бенджи сможет ответить ей.

– Тебе нельзя оставаться здесь.

– Что?

Маленький мальчик, ростом до ее колен, стоял перед Брисеидой.

– Тебе нельзя оставаться здесь – генерал Менг Чу раздражен. Ты загораживаешь ему солнце, поэтому он недоволен. Он надерет тебе зад.

Мальчик указал на высокий ящик, на котором сидела Брисеида. Солнечные лучи просачивались сквозь доски.

– Генерал внутри? – спросил Брисеида, развеселившись.

– Я могу показать, если хочешь.

Брисеида спрыгнула на палубу, чтобы мальчик смог открыть ящик, и стала искать Менг Чу среди членов экипажа.

– Он точно там. Посмотри, он больше всех.

Брисеида подавила крик отвращения. Она только что больше часа просидела над коллекцией огромных насекомых, кишащих в ящиках. Чего тут только не было: волосатые, склизкие, ползучие, с шестью, восемью или тысячью лапок… Маленький мальчик сунул руку в банку и вытащил огромного коричневого сверчка, которого он подсунул под нос Брисеиде.

– Он всегда выигрывал поединки, поэтому его прозвали генералом Чу. Он непобедим, как и Чу Менг. Он – боевой сверчок моего отца. А когда я стану капитаном корабля, он будет моим сверчком. Хочешь посмотреть, как я его тренирую?

Не дожидаясь ответа Брисеиды, он достал из кармана что-то вроде кошачьих усов, положил сверчка на палубу, присел рядом и стал дразнить его длинными жесткими волосами. Сверчок ответил мощными ударами задних лап.