– История о Чжун-цзуне реальна, – продолжал Фу Цзи, – но она не относится к реальному зеркалу. Зеркало иллюстрирует его жизнь как члена Элиты. Она представляет собой иллюзорные способности Цитадели, которые Чжун-цзун демонстрирует миру, чтобы ослепить его правящими принципами крепости. Лиз была права. Зеркало, которое ты видела в зале Девяти Драконов, просто усиливает образ легенды о ткаче.

– Канцлер сказал мне, что не существует перехода, созданного специально для химер. Что обстановка в зале Девяти Драконов лишь питает воображение людей.

– Химерам не нужен физический мост, чтобы спуститься на этажи реальности, это правда. А внимание людей имеет первостепенное значение для сохранения истории о ткачихе, которая, как и все легенды, имеет решающее значение для проникновения химер в реальность. Но река звезд и мост, пересекающий ее, были созданы с учетом принципов фэн-шуй и играют не менее важную роль, чем низкие стены перед каждым домом, направляя поток химер в сторону Поднебесного царства. Приблизившись к временному пространству, химерам требуются произведения искусства, чтобы перейти в реальный мир. Но сначала их нужно привлечь в нужном направлении, а материализованная легенда притягивает химер, как магнит.

– Дракон разрушил мост над рекой. Значит ли это, что он уничтожил магнит, который использовала Элита для привлечения химер?

Фу Цзи широко раскрыл глаза от изумления, затем задумался:

– Нет. Каменный мост быстро восстанавливается. Повреждение декораций на некоторое время ослабляет историю, но не уничтожает ее влияние. Химеры будут продолжать появляться.

– Что же нужно сделать, чтобы уменьшить этот поток химер? – Фу Цзи горестно покачал головой.

– Я лишь часть Бета-Элиты.

– Канцлер Ли также сказал мне, что херувимы нашли меня через песочные часы. Значит, куда бы я ни пошла с песочными часами, они смогут меня отследить?

– Только если ты используешь их для чего-то другого, кроме наблюдения за тем, как протекает время.

– То есть херувимы нашли тебя? – спросила Лиз.

– Нет времени на разговоры, – ответил Фу Цзи.

– Ты можешь рассказать нам обо всем там, наверху, Брисеида, – сказал Энндал, – когда мы будем в безопасности в небе. Надевай свою белую тунику, твое китайское платье станет настоящей проблемой на лестнице.

Она покорно кивнула. Пока она путалась в своем тяжелом, промокшем платье, ей и в голову не пришло, что в сумке есть во что переодеться. Она спряталась за Менга, чтобы снять платье.

– Я также узнала, что Бай был архетипом, – сказала она Фу Цзи. Сын Менга кивнул.

– Бай родился с особым даром. Часть его души оставалась привязанной к нематериальному миру, который он, сам того не осознавая, отражал во сне.

– Ведь именно канцлер Ли недавно пригласил его обратно во двор, не так ли?

– Конечно.

– Зачем? Он уже выполнил свою задачу. Император и наложница были парой в течение долгого времени.

– Природа архетипов заставляет их вопреки собственным желаниям тяготеть к созданиям из Мира Снов как к химерам, так и к сопротивленцам. Они могут быть очень полезны при выявлении аномалий. А в случае с Баем канцлер убивал двух зайцев одним выстрелом: мой дядя отлично справляется с тем, чтобы выводить моего отца из себя.

– Хм, – промычал Менг, скрестив руки на широкой груди.

Брисеида надела белую рубашку и наклонилась в сторону, чтобы увидеть лицо Фу Цзи за плечом Менга.

– Но именно благодаря Баю я узнала больше, чем хотелось бы Ли, и что он испугался…

В глазах Фу Цзи блеснула искра любопытства.

– Архетипы по-прежнему непредсказуемы…

Менг взглянул на Брисеиду, потом на сына.

– Бай – причина, по которой Альфа стали бояться Брисеиды? И ты все узнала благодаря ему, Брисеида? Лучше не бывает! Все это мы уже видели…

Она поднялась, как только надела брюки. Фу Цзи подошел к ней:

– Спасибо, – сказал он, – ты оказалась права и указала на мою ошибку. Я надеюсь, что однажды ты тоже сможешь найти своего отца. И я надеюсь, что ты сможете понять, почему он так поступил.

– Что ты знаешь о нем? – спросила она, ее сердце бешено колотилось.

– Ничего, чего бы ты не знала сама.

– Так что ты знаешь обо мне?

– Прости, я не могу тебе ничего сказать, не рискуя нанести еще больший ущерб.

Под глазами появились большие темные круги. Голос смягчился, избавившись от высокомерия Элиты, но он не приобрел прежней легкости и беззаботности. Та, что была в его жизни до Цитадели.

– Что ты теперь собираешься делать, Фу Цзи?

– Я найду способ заставить канцлера Ли поверить, что мой отец сбежал сам. А потом я пойду просить императора от имени женщин семьи Чу. Ло Шэнь заслуживает лучшего, чем жизнь в рабстве.

– Мне так жаль, это все наша вина…

– Фу Цзи – способный мужчина, он справится, – сказал Менг, взяв сына за плечи, чтобы поцеловать его в последний раз.

– На этот раз я тебя не разочарую.

– Ты никогда не разочаровывал меня, сынок.

Энндал и Оанко привязали Леонеля, находившегося без сознания, к спине Энея. Лиз яростно протестовала: спартанец никогда бы не сумел пересечь реку между двумя натянутыми канатами с таким грузом на спине.

Но ему это удалось.

Брисеида не стала противиться, карабкаясь вперед, протискиваясь между канатами, ее взгляд был прикован к рукам, чтобы не думать о бурных волнах, бушевавших менее чем в метре под ее ногами.

– Как вы думаете, Фу Цзи продолжит работать на Цитадель? – спросила она, поднимаясь по первым нескольким ступенькам над бурлящими коричневыми водами реки и глядя на Фу Цзи, который остался на берегу.

– Он не сказал нам, но я не думаю, что у него есть выбор, – признался Менг, развязав веревки, разрывая их последнюю связь с китайской землей. – Осталось еще немного. Мы положим конец Цитадели раз и навсегда.