Среди книг валяются всяческие вещицы. Необычные ракушки, старые печатные машинки, огромная птичья клетка. Я заметил мисочку с полосками белой бумаги.

– Предсказания, – говорит Дори. – Выбирай.

Я беру одну бумажку и читаю: «Твои текущие вопросы превратятся в успехи».

– Забирай, – говорит Дори, и я аккуратно кладу бумажку в карман. Потом приклею ее в альбом. – Держи, Ади. Для твоей мамы. Передавай ей привет, хорошо?

Дори дает мне тарелку горячей еды. Пахнет изумительно. Я говорю ей спасибо и поднимаюсь из-за стола. Оби открывает мне дверь. Сам я не могу, потому что держу тарелку.

На секунду я останавливаюсь. Я хочу вернуться в эту квартиру, но не знаю, как об этом попросить. Я хочу увидеться с ними снова, чтобы мне было не так одиноко, пока мама спит.

Дори будто читает мои мысли.

– Заходи в любое время, – говорит она. – И жду тебя на ужин, юноша!

А потом Оби добавляет:

– Я занесу вам еще воды.

Я осторожно поднимаюсь по лестнице к себе на этаж, стараясь не расплескать мамин обед, и чувствую себя ужасно счастливым.

– Этот повесим здесь, а этот – в ванной. И держи фонарик.

Оби дает мне розовый фонарик и показывает, как поднять ручку и завести его. Он принес несколько ламп для квартиры и маленькие фонарики для меня и мамы.

Оби не просит увидеться с мамой, но дает ее фонарик мне. Он желтый.

– Покажешь своей маме, как его заводить, хорошо, парень? – говорит Оби.

Я знаю, что он скоро уходит. Он поднялся к нам на этаж после ужина у Дори. Я снова нес тарелку еды для мамы.

Сегодня мы ели пирог. Дори запекла в середине маленькую фарфоровую птичку, ее голова и клюв выглядывали прямо из теста.

– Спасибо Оби за выпечку, – сказала Дори.

Я не понял, что она имела в виду, и спросил Оби:

– Это вы испекли?

Он усмехнулся:

– Нет, я просто нашел ингредиенты.

– Ладно, мне пора. Увидимся утром, парень.

– Спокойной ночи, Оби, – говорю я. – И спасибо за фонари.

Мама спит, отвернувшись к стене. Я стараюсь бесшумно поставить тарелку с едой на тумбочку и забрать пустую, оставшуюся с обеда. Мне очень хочется рассказать маме о Дори и Оби. Хочется сказать, что я в порядке, что за мной приглядывают. Почему-то мне важно, чтобы она это знала. Но я не решаюсь ее разбудить. Я кладу фонарик рядом с тарелкой и на цыпочках выхожу из комнаты. Покажу, как его заводить, потом, когда мама проснется.

Это очень интересные фонарики, потому что им не нужны батарейки. Надо просто крутануть ручку пару раз – и зажигается свет. Я решаю раскрутить свой насколько возможно, чтобы свет долго-долго не гас.

Какое-то время я рисую Дори и Оби. Дори у меня получилась, а вот Оби рисовать тяжело. Я не знаю, как нарисовать человека, который сердит и добр одновременно.

Затем я выключаю лампу и играю с фонариком, лежа на диване. Теперь мне не страшно в темноте. Я вожу лучом света по комнате, разглядывая каждый угол. Так можно заметить вещи, которые обычно не видно. Я нашел узенькую трещину, которая бежала по потолку от одной стены до другой, и тонкую дрожащую паутинку в углу. Руками я делаю животных из теней. Они танцуют на потолке и бегут к окну.

Вот тогда я его замечаю. Еще один луч. Из соседнего дома светит фонарик.

Из дома Гайи.

Я включаю и выключаю фонарик несколько раз и жду. Фонарик из дома Гайи моргает мне в ответ. Я еще раз включаю и выключаю фонарик, только быстро, три раза, чтобы получались вспышки, а потом оставляю его включенным на несколько секунд. Фонарик в соседнем доме делает то же самое.

Я слышал, что есть специальный код, который люди используют для общения с помощью фонарей, но я его не знаю, и человек в соседнем доме не знает тоже, как мне показалось. Мы просто копируем действия друг друга. Мы не можем передать слова, но нам удается сказать кое-что гораздо более важное. Мы говорим: «Я здесь, и ты здесь, и я тебя вижу».

Мы передаем друг другу сигналы добрую часть ночи. Потом человек из дома напротив машет лучом из стороны в сторону и выключает фонарик.

Наверно, он прощается. Желает спокойной ночи.

Я пытаюсь заснуть, но все никак не могу перестать думать о лучике света из соседнего дома. Кажется, он был на том же этаже, что и я. На семнадцатом. Не выше и не ниже.

Я не переставал думать, что это была Гайя.

А что, если она передавала сигналы не просто так? Что, если она просила о помощи?

На следующее утро я первым делом выглядываю в окно, чтобы посмотреть на башню Гайи. С высоты видно, что блюхеры полностью окружили квартал. Я даже могу разглядеть их блестящие синие тела, переплетенные друг с другом. Что страшнее – они двигаются. Непонятно только, это они качаются на ветру или ползут к башне Гайи в поисках обеда? Земля вокруг башни сплошь покрыта синевой – так много блюхеров там собралось.

У меня появляется страшная уверенность, что они начали жрать. Не только этот дом, но и все остальные, что еще не упали. Я почти чувствую их голод. Блюхеры окружают здания, их серебристо-синяя окраска пульсирует от каждого движения, словно ритм сердца. Едва заметно, но не прекращаясь. Один удар, затем другой, затем третий… пока не рухнет дом.

Совсем скоро они съедят все, и здания обрушатся. Первые этажи уже заметно тоньше остальных. Долго они не простоят.

Я отсчитываю семнадцать окон до квартиры Гайи и изо всех сил пытаюсь разглядеть кого-нибудь внутри, но дом слишком далеко. Но я знаю, что там есть кто-то живой. Если я ничего не сделаю, он погибнет под завалами. И я боялся произносить это вслух, но что, если это Гайя?

Мне нужно найти Оби. Он придумает, что нужно сделать.

Я бегу вниз и останавливаюсь сначала у квартиры Дори. Мне кажется, она знает, где живет Оби.

Дори открывает дверь сразу же.

– Как ты вовремя, Ади, я только поставила вариться кашу.

Она видит мое лицо и замолкает.

Дори отправляет меня в подвал. Она не спрашивает, что случилось, и не велит успокоиться, просто смотрит на меня и говорит:

– Поищи в подвале, Ади.

Я здесь почти не бывал. Вдоль потолка бегут толстенные трубы, а прямоугольные окна такие крошечные, что без включенных ламп не видно, куда идешь. Часть меня ужасно боится, что я потеряюсь в этих коридорах и никогда не увижу свет, будто это лабиринт, а не парочка комнат и проходов. Я выкидываю эту мысль из головы и иду вперед, выкрикивая имя Оби.

– Напугал меня, парень, – говорит Оби, выглядывая из дверного проема.