«Он шутит, – думаю я. – Как я могу кого-то напугать?»

Я рассказываю Оби о сигналах фонариком – что это может быть моя подруга Гайя, и о том, как блюхеры окружили здания. Оби меня не перебивает. Он хмурится и часто потирает лицо, но не говорит ни слова, пока я не заканчиваю рассказ.

Я так волновался о Гайе и был так рад найти Оби, что едва заметил, где мы находимся. Знаете такое ощущение, когда думаешь одновременно о двух вещах и они занимают все место в голове? Я заканчиваю говорить и оглядываюсь вокруг.

Наверно, мы в квартире Оби. Она крошечная – всего одна комната, да и то маленькая. Я замечаю единственную кровать, аккуратно заправленную красно-зеленым одеялом, и небольшой комод.

Здесь мог жить кто угодно. На хозяина указывают только фотографии на комоде. На одной из них Оби стоит рядом с незнакомой мне женщиной. Правда, он улыбается от уха до уха, а значит, это не может быть Оби. Может, его близнец.

Я хочу спросить, кто это, и уже было открываю рот, как вдруг вспоминаю, зачем пришел. Вспоминаю о Гайе, запертой в башне, о море блюхеров, которые пожирают ее дом.

– Пожалуйста, помогите, – говорю я.

Оби отвечает так медленно и тихо, что я едва разбираю слова.

– Мы должны попытаться их спасти, – говорит он.

– А как же споры?

– Мы должны попытаться, – повторяет Оби.

В течение следующего часа я узнаю множество вещей о работе Оби. Оказывается, у него есть связка ключей, которые могут открыть любую дверь в башне. Представьте, он может зайти в любую квартиру в любое время.

– Только если нужно что-то починить, Ади, – говорит Оби, пока я с открытым ртом рассматриваю блестящие медные ключики. – А не потому, что мне захотелось.

– Но вы можете открыть какую угодно дверь в доме, правда?

– Да, конечно.

– Даже от моей квартиры?

– Да.

– А вы так делали раньше? – Я бросаю на него осторожный взгляд.

– Твоя мама меня впускала, так что не приходилось.

– Понятно.

– Как она поживает? – быстро и тихо говорит Оби.

– Нормально, – отвечаю я. – Она… она…

– Все хорошо, Ади. Главное, что она в порядке.

– Мне кажется, она не знает, что происходит, – продолжаю я.

– А… Непросто тебе.

– Ну… – Я не хочу отвечать однозначно.

– Тяжело, когда не можешь поговорить с кем-то, кого любишь.

– А с кем вы разговариваете? – спрашиваю я.

Оби негромко смеется, хотя я не понимаю почему.

– Я? – Он задумчиво чешет бороду. – Наверно, с Дори.

– Значит, вы ее любите?

– Ну, Дори женщина славная. Возможно, в каком-то смысле я ее и люблю. Но… – Оби замолкает, и я вспоминаю женщину с фотографии. Может, это ее Оби любит?

– Но?

– Но все меняется, правда же?

– Вы ее любите, да? – спрашиваю я, указывая на фотографию на комоде.

Оби берет фотографию в руки и долго на нее смотрит.

– Сесиль, – говорит он. – Замечательная женщина была.

– Где она сейчас?

Оби смотрит на меня пристально и с такой силой ставит фотографию на место, что она падает плашмя. Ему приходится поднимать ее снова и ставить правильно.

– Ушла, – говорит он.

Затем встает. Разговор окончен.

– Так, пошли спасем твою Гайю. Пока блюхеры до нее не добрались.

Оби выходит из комнаты, но я задерживаюсь на секунду, разглядывая радостные лица. У Сесиль яркая, дружелюбная улыбка. И я теперь знаю, кто стоит с ней рядом. Никакой не близнец, а сам Оби, когда он был очень счастлив.

Я бегу за Оби, который уже скрывается в конце коридора.

Вскоре я узнаю, что Оби известно обо всех, кто жил в башне. Он знает не только мою маму, но и маму Майкла, и что она вкусно готовит тоже. Он знает о дедушке со второго этажа, который никогда не выходил из квартиры – из-за того, что был очень старенький, а не как моя мама. Ему каждый день приносили поесть, а когда стали рушиться здания, приехала его дочь и забрала его.

Оби знает о семье, чья мама пекла ароматные пироги. Он знает о женщине, у которой была кошка, которая родила котят. Он знает о каждом.

Оби приводит меня в квартиру на одном из нижних этажей. Там стоит странный запах лекарств. Как у тех штук, которыми мажут царапины и говорят, что будет не больно, но это неправда. В квартире все коричневого цвета: стулья, диван, даже стены и люстры.

Оби поднимает из-за стула два серебристых баллона, из которых торчат тонкие прозрачные трубки с маской на конце. Потом мы идем в квартиру парой этажей выше.

Там полно фотографий с джунглями, пустынями и всем таким прочим. На столе в гостиной стоит огромная ваза с увядшими цветами. А еще там очень много книг, но они совсем не такие, как у Дори. По книгам Дори видно, что их читали десятки раз, а эти все большие, блестящие и новенькие.

Оби выходит из спальни с огромным рюкзаком. Я такие видел – трудно представить, что один человек может такой нести. Оби отдает его мне. Хотя рюкзак большой, в нем ничего нет, поэтому он легкий. Мы возвращаемся в подвал, в квартиру Оби; я несу рюкзак, Оби несет баллоны с кислородом.

Оби протягивает мне непрозрачный скотч:

– Наклеишь поверх маски, когда скажу. Без дырок, понял?

Он кладет баллоны в рюкзак, крутит что-то сверху, и слышится негромкий свист. Потом он надевает рюкзак на спину и садится на кровать, натягивает маску и велит ее заклеивать.

Я стараюсь как могу, честно, но волнуюсь ужасно. Женщина по телевизору говорила, что споры очень маленькие. Наверняка они смогут пробраться через скотч. Я заканчиваю обматывать маску скотчем, Оби достает из комода шарф и оборачивает его вокруг лица, так что видно теперь только его глаза. Потом он находит очки для плавания и надевает их тоже.

Оби выглядит чудно и безумно, но потом говорит:

– Лучше лишний раз подстраховаться. – И я соглашаюсь.

– Жди меня у Дори. Вниз ни в коем случае не спускайся. Обещаешь, Ади? Я могу случайно запустить в башню споры, когда буду выходить, так что жди у Дори, понял?

– Понял, – говорю я. – Удачи.

Этих слов недостаточно. Потому что на самом деле я думаю: «Пожалуйста, пусть все будет хорошо, пожалуйста, возвращайтесь скорее, пожалуйста, спасите Гайю».

А еще я думаю, что Оби – самый храбрый человек на всем белом свете.

Прошло два часа с тех пор, как ушел Оби.