— Месье! Прекратите! Достаточно!

Ройс попятился назад, тяжело дыша и злобно сверкая глазами. Весь его гневный вид говорил о том, что эта чертова девчонка чуть было не разрушила жизнь его любимой дочери. Линдсей расплакалась и попыталась сесть, но потом обессилено рухнула на подушку, обливаясь горькими слезами и приглушенно всхлипывая.

— Это не так, папа. Ты же знаешь, что это неправда! Сидни сама сказала, что ему нравятся молоденькие девочки, даже моложе меня. Он и ее разлюбил только потому, что она показалась ему слишком старой. Он считал ее старой даже тогда, когда венчался с ней в церкви. Она сказала, что он вынужден был ждать, пока я немного повзрослею, чтобы потом добраться до меня. Сидни сказала, что он больной человек и что она приехала сюда, как только поняла, что он задумал…

— Заткнись, дура безмозглая! — заорал Ройс, обратив на нее весь свой необузданный гнев. При этом его голос стал угрожающе низким и злобным. — Не смей врать мне, Линдсей! Ты сама согласилась на любовную связь с ним! А когда он проявил по отношению к тебе некоторую грубость и слегка стукнул тебя, ты заорала, что тебя насилуют, и твоя сестра вынуждена была прийти к тебе на помощь. Боже праведный, никогда не думал, что наступит время, когда мне придется защищать Сидни от тебя! Ты только посмотри, что ты наделала! Ты же разрушила жизнь своей сестры!

Инспектор Гальвон решительно протиснулся между отцом и дочерью, пытаясь положить конец этому безумному семейному скандалу. Он не мог поверить, что отец может так сильно ненавидеть свою дочь. Это настолько ошеломило его, что какое-то время он не мог произнести ни слова. Господи, что же нужно сделать, чтобы заслужить такую ненависть к себе?

— Месье Фокс, оставьте нас, пожалуйста, — приказал он сухим, почти официальным тоном. — Врачи предупредили меня, что ваша дочь еще не совсем оправилась после шока. Было бы очень хорошо, если бы вы вспомнили наконец, что она перенесла. У нее даже сейчас все болит. Надеюсь, вам известно, что князь самым жестоким образом избил ее? Посмотрите на ее лицо! Оно сплошь покрыто синяками и ссадинами. Я уж не говорю о том, что она только что перенесла операцию. Месье, вы должны признать, что князь вел себя как дикарь. Более жестокого отношения к женщине и представить себе невозможно. Это какое-то животное. Я поговорю с вами позже, месье.

Ройс так распалился, что хотел было послать этого глупого инспектора ко всем чертям, но потом все-таки сообразил, что это было бы очень неумно с его стороны. Этот человек может доставить ему массу неприятностей. Ведь все произошло в чужой стране, где у него нет абсолютно никакой власти и влияния. Ройс пристально посмотрел на инспектора, который совсем не был похож на полицейского, — низкорослый, худощавый, с почти лысой головой и грустными карими глазами. Какой кошмар! Неужели этот человек действительно полицейский? Даже в его голосе не было ни малейшего признака принадлежности к сословию блюстителей порядка. А его неуклюжие попытки сохранять собственное достоинство были просто смехотворны. В эту минуту Ройс вспомнил, что оставил возле больницы Сидни. Она, наверное, заждалась его, бедненькая. Когда он пошел в больницу, она осталась в машине, страшно переживая случившееся, усталая и подавленная, молчаливая, как призрак. Сейчас ей намного хуже, чем этой сучке, которая лежит здесь и таращит на него глаза, делая вид, что ее обидели его слова. Нет, надо возвращаться к Сидни, чтобы выработать план дальнейших действий и хоть как-то утешить ее. Он сделает все возможное, чтобы с ней ничего не случилось. Ройс молча кивнул инспектору. В конце концов, он сказал ему все, что думает, и все, что нужно было сказать. Даже не взглянув на свою дочь, Ройс резко повернулся и вышел из палаты.

После его ухода наступила неловкая тишина. Инспектор молча смотрел на Линдсей, не находя нужных слов, чтобы утешить ее. Он испытывал к ней искреннюю жалость, но не знал, что можно сказать в подобной ситуации. Конечно, можно было врезать по физиономии этому Ройсу Фоксу, но это вряд ли успокоило бы несчастную девушку, да и хлопот потом не оберешься с ним.

— Знаете, у меня есть дочь примерно вашего возраста, — сказал он ласково, с трудом подавляя в себе желание протянуть к ней руку и погладить по щеке. — Она очень похожа на вас, мадемуазель. Ее зовут Фелиция. Так вот, в прошлом году она балдела — так это, по-моему, называется на американском сленге — с каким-то мужиком намного старше ее. Она тоже вела себя так глупо и безрассудно, что мы все чуть с ума не сошли. Но этот человек, к счастью, оказался вполне нормальным, без каких-либо психических отклонений, и он понял, что девочка просто немного увлеклась. Он был добр к ней, но не более того и не воспользовался ее детской наивностью. Да и ни один нормальный человек не может себе позволить нечто подобное. Вы понимаете меня?

Линдсей молча уставилась на него затуманенными глазами, не понимая, при чем тут его дочь.

— Да, понимаю.

— Вот и хорошо. А сейчас соберитесь с силами и расскажите мне, что с вами случилось.

Она немного подумала, а потом решительно посмотрела на него со слезами на глазах.

— Мой отец уже все рассказал вам. Он сказал вам всю правду, за исключением, может быть, некоторых деталей. Князь написал мне письмо, в котором извещал, что они с Сидни решили отдохнуть в Париже и хотели бы повидаться со мной. Конечно, я очень хотела встретиться с ним. В этом отец был прав. Мне казалось, что это самый замечательный человек во всем мире. Я действительно преклонялась перед ним. Более того, я считала, что моя сестра ведет себя с ним не очень хорошо, что она недостойна его…

— А вы, мадемуазель, единственная женщина, которая достойна его, не так ли?

— Да. Я была уверена в том, что она плохо относится к нему, не ценит его, не любит и все такое прочее. Мне казалось, что она не дает ему всего того, чего он, несомненно, заслуживает. Разумеется, он сам часто напоминал мне о том, что Сидни вытворяет черт знает что.

— И вы остались с ним в номере, когда узнали, что его жены там нет?

— Да. Знаете, мне это почему-то показалось вполне нормальным и естественным. Он объяснил мне, что Сидни разлюбила его и уехала, не дождавшись моего приезда. А еще он говорил, что я не должна винить себя за то, что она уехала. Тогда мне было очень жаль его. Я просто ненавидела свою сестру за то, что она причинила ему боль. Поначалу он вел себя превосходно. Мы долго бродили по Монмартру, сидели в кафе, он рассказывал мне много разных историй. Я была так счастлива! Мне казалось, что все мои мечты каким-то сказочным образом превратились в реальность. А потом начался этот кошмар. Он вошел ко мне в спальню и стал задавать свои дурацкие вопросы насчет мальчиков, что они со мной делали, и говорить, он хочет научить меня разным вещам… Рассказывал мне о том, как долго он ждал этого момента. Именно в эту минуту я наконец-то поняла, что передо мной совершенно другой человек. От его доброты и нежности не осталось и следа. Все куда-то мгновенно исчезло. Конечно, я ужасно испугалась, но решила не поддаваться на его провокационные вопросы. А потом он стал выкручивать мне руки, а я закричала. Тогда он ударил меня. Очень сильно ударил. Собственно говоря, он бил меня до тех пор, пока…