его в состав ЦК «ТКП», но видел его на заседаниях крайне редко. Периодически на заседаниях или просто встречах данного состава бывал Жиркович и другие случайные люди[121].

На очередном допросе А.В. Чаянов показал, что между различными группами «ТКП» существовали идеологические различия. В основном это были две группы, первая – в марксистской критической литературе называлась буржуазной, в составе: Кондратьева, Литошенко, Студенского и Жирковича и вторая – мелко-буржуазная или неонародническая в составе: Чаянова, Челинцева, в прошлом Н. Макарова[122]. У этих групп были достаточно глубокие различия в теоретической концепции, идеологии и классовой ориентации.

Группа Кондратьева в теоретическом отношении стояла на базе европейской буржуазной теоретической экономии. Она не видела никакого различия между капиталистическим и крестьянским хозяйством, считая, что последнее строится по тем же принципам, как и первое. Отсюда выходило, что крестьянское хозяйство восточных стран ничем не отличается от фермерских хозяйств Запада и Америки. Кондратьев, исходя из этого постулата и не отрицая кооперации и ряда обслуживающих элементов государственного хозяйства, предполагал эволюцию крестьянских хозяйств в СССР аналогичной в капиталистических странах. Эти положения были выражены в работах Литошенко, Жирковича, Прокоповича и Студенского[123].

Неонародники считали, что теоретическая экономия буржуазных стран не может быть распространена на крестьянское хозяйство, являющееся по своей природе простым товарным хозяйством, являющимся пережитком докапиталистического периода народного хозяйства и амальгамирующего, но не сливающегося с капиталистическими формами хозяйства. Основными положениями неонародничества были следующие: теория малых оптимальных размеров для сельскохозяйственных предприятий, в которых расходы на внутрихозяйственный транспорт съедают выгоду укрупнения; признание, что в сельском хозяйстве техника крупного хозяйства не имеет того подавляющего перевеса над техникой мелкого, как это имеет место в промышленности; утверждение, что крестьянское хозяйство, ведущее расчет не на чистую прибыль, а на оплату годового труда семьи, может проявить, ценою снижения уровня потребления, большую выживаемость, чем капиталистическое хозяйство. На основе этих положений и строили будущее неонародники.

Эта система «крестьянского социализма» в корне была отлична от установок буржуазной группы. Различие было выявлено в ряде статей Крицмана, Веременичева и в докладе В.П. Милютина на конференции аграрников-марксистов. Они были глубоко принципиальными.

А.В. Чаянов объясняет, почему в таком случае он мог оказаться в одной политической группировке с Кондратьевым. По его мнению, помимо товарищеских связей с Макаровым и Рыбниковым здесь сыграли роль чисто политические моменты. Его нежелание оказаться изолированным от крестьянского движения и то, что в тот момент оказалось возможным, несмотря на коренные различия в принципиальных установках, находить общие мысли и текущие программные положения. «Однако, этих глубоких различий оказалось вполне достаточно с уничтожением жизнью и опытом Зернотреста трех вышеуказанных основных положений неонародничества, для того, чтобы я порвал с прошлым и перешел на позиции социалистич. земледелия»[124].

Арестованный А.П. Левицкий считал, что организаторы Крестьянской партии рассчитывали на вовлечение в ее состав широких кругов агрономических работников, кооператоров, работников сельскохозяйственного кредита и экономистов, которые в своей работе близко соприкасались с крестьянством и потому в наибольшей степени могли понимать и представлять их интересы. Именно из этой среды преимущественно происходила вербовка членов Крестьянской партии, которые составляли ее основное ядро, «а в будущем эта партия, естественно, должна была вовлечь в свой состав широкое представительство крестьянства, преимущественно из среды группы зажиточных крупнейших хозяйств, вовлечение коих в партию в настоящее время при существующем режиме в сколько-нибудь значительном размере является невозможным»[125].

Интересные мысли о положении в стране высказал П.А. Садырин: «Я неодобрительно и с критикой отнесся к политике, отменяющей постановления 3-го съезда Советов об условиях устойчивости хозяйствования в деревне. В деревне создавалась обстановка, задерживающая, мне казалось, развитие ее производительных сил. Крестьянин, даже не эксплуатирующий чужой труд и не имеющий нетрудовых доходов, но преуспевающий в производственном отношении и выращивающий вторую хорошую лошадь, а тем более третью и т. п. относился к разряду антисоветских элементов деревни. Горожанин – служащий квалифицированный рабочий, получающий 2000–1000 руб. в год жалованья считается хорошим, преданным Советскому союзу, гражданином, а не эксплуататор крестьянин, получивший с семьей за свой тяжелый труд в течение года 1000–1500 рублей чистого заработка считался враждебным Советскому Союзу элементом. У меня внутри стало нарождаться впечатление что партия на 100-миллионное трудовое крестьянство смотрит, не как на граждан – субъектов, для которых их государство обязано создавать условия существования, аналогичные с условиями для трудовых элементов города, а лишь как на силу, которая должна обеспечить существование государства, его оборону, промышленность, прокормить города и т. д.»[126].

При появлении правой оппозиции Садырин полагал, что она сможет смягчить политику партии, особенно в крестьянском вопросе. Он утверждал, что в своей практической деятельности постановлений правительства и партии ни действиями, ни директивными указаниями с преднамеренным умыслом не нарушал. Никакой литературы нелегального характера не выпускал и не составлял. С пропагандой к широкому кругу лиц лично не обращался.

Свою вину перед Советским государством он видел в том, что о своих взглядах неоднократно делился с группой товарищей, работающих в смежных отраслях народного хозяйства, действия правительства и партии критиковал и тем поддерживал антисоветские настроения. Подобные разговоры и привели к образованию политической группировки во главе с ним, Н.П. Макаровым, Л.Н. Юровским, Н.К. Кондратьевым, А.В. Чаяновым и другими.

Садырин рассказал, что за последние 5 лет он был у Н.Д. Кондратьева один раз, года 2–2½ тому назад, у Н.П. Макарова два-три раза, у А.В. Чаянова, у Л.Н. Юровского по 2–3 раза.

Группами встречались редко. Один раз в 1926 г. у него на квартире в присутствии Н.П. Макарова, А.В. Чаянова и нескольких человек из состава правлений центров сельскохозяйственной кооперации. Другой раз в квартире И.Н. Жирковича в 1928 г. в присутствии Л.Н. Литошенко, Н.П. Макарова и Н.Д. Кондратьева. «Не могу отрицать показания Н.Д. Кондратьева, – что я присутствовал на совещании в квартире А.А. Рыбникова. Осталось смутное впечатление, но память фамилий товарищей не оставила»[127]. Память часто подводит допрашиваемых, на этот раз она подвела и Садырина.

31 августа 1930 г. он рассказал, что в сельскохозяйственной кооперации существовала группировка ответственных работников, объединенных общностью взглядов на развитие сельского хозяйства. Ее взгляды содействовали организации «Трудовой Крестьянской партии». «Указанную группировку лиц, возглавлял я, Садырин П.А. В состав группировки входили выборные беспартийные члены правления центров с.-х. кооперации. С 1922 г. по 1928 г. в указанную группу входили, кроме меня, Смирнов Н.Е., Колесников Н.Ф., Синютин И.Д., Панков К.П., Буканов Г.Н., Стерн Г.А., тов. Митягин, Береснев В.А., Антонов К.М., Смолин В.В., Юрмалиат А.П., тов. Коржавин, Чхеидзе М.С., Волковский С.А., Сафонов И.К., Жекулин А.Н., Авсаркисов М.П., Крылов Н.В., Крылов К.И., Салтыков С.Н., Коробов Д.С., Лапшин