– Привет. – тихо настороженно приветствует он, словно боится все испортить.

– Мне пора, Лулу.

– Куда? – садиться по-турецки. Скольжу взглядом по плоскому животу, к голому лобку. Она пропахла мной. Сексом. И все что я сейчас хочу оказаться в ней.

Но у меня есть обязанности перед людьми, которые пошли за мной.

– По делам. Это важно. Матео побудет с тобой, – она кладет подушку между ног и дует губы.

– Мне он не нравится. Странный тип.

– Я не могу оставить тебя одну.

– Я не сбегу. Больше не сбегу. Хочу остаться с тобой, – обнимает меня руками, соски царапают кожу даже через футболку. Впиваюсь в ее губы, проникая в рот. Член ноет, просится скользнуть в нее. Взять, неважно грубо или нежно. Удовлетворить голод. Рычу, заваливаю её на кровать. Она обнимает меня ногами.

– Мне правда пора.

– Куда? – отталкивает меня. – Подожди. Ты в этот Веракрус?

– Да, – встаю, поправляю член. Не сейчас.

– Я тебя не пущу! – Лулу виснет на шее. Голая, Чертовски привлекательная. Мучительница! Она волнуется за меня. Это непривычно. Никто и никогда не волновался. И это оказывается приятно.

– Это может быть опасным.

– Не может. Ты сама видела на что я способен. А нас будет много.

– А что с этой сучкой, Хименой? Она тоже идёт? – рассмеялся, быстро чмокнул её в губы.

– Не ревнуй, моя Луна. Её не будет. Она в изгнании.

– Что это значит?

– Она сама по себе. Химена хотела убить меня, или сделать больным. Пусть и твоими руками. Не один вервольф не приблизится к ней.

– Это хорошо, – вопросительно поднимаю бровь. – Ты тоже Вервольф и ты будешь держаться от нее подальше. Или я скормлю ей целый килограмм аконита, – на полном серьезе сообщает она, при этом, глаза полны решимости. Рассмеялся. С ней так легко, свободно, словно крылья за спиной вырастают.

Мне приходит сообщение.

– Приехал Матео. Мне пора. Оденься!

– Будь, пожалуйста, осторожнее. Я не хочу, чтобы ты пострадал, – перед тем как уйти, отдаю ей телефон.

– Позвони своим. Только не говори, где ты. Мне сейчас не до войны с ними. Это специальный телефон. Вычислить невозможно.

– Ты мне так доверяешь? – Лулу ошеломленно вертит в руках телефон.

– Да. Доверяю.

После того, как её чуть не изнасиловали, я изменился. Вдруг осознал, что поступаю с ней немногим лучше и стало противно от самого себя. В тот день я понял, она уже давно не орудие мести. Она моя женщина. Желанная, страстная, которую я люблю. И это проблема. Представляю, как это воспримет отец.

Даю наставления Матео. Выезжаю. До Веракруса ехать несколько часов. На трассе меня догоняют наши люди. Включаю радио. Там говорят, что были найдены трупы людей, на которых напали волки. Один из них выжил. Не успели зачистить. Да и смысл? Освобожденные девушки всё равно рассказали бы о нас.

«Это была чупакабра! Я вам клянусь! И ни одна, а десятки!

– Может вервольфов? – с усмешкой спрашивает журналистка.

– Да нет. Вервольфы питаются сердцем, а эти просто рвали нас на куски! Не верите? А мои раны?

– Просто у вас был шок. Вы приняли обычного волка за чудовище. Вы лучше скажите. Давно ваша организация торгует людьми? За вашим главарем охотиться вся полиция Мексики. Вы убили и похитили десятки людей. Заполонили улицы наркоторговцами, торговали оружием. И если это правда чупакабра, то я передаю свою благодарность, от себя и от всех мирных жителей.»

Черт! Упустили одного. Совсем я расслабился. В тот день моим желанием было побыстрее вернуться к Лулу. Вот и накосячил. Придется прийти за ним.

«Пусть так! Я все расскажу! Во всем признаюсь! Только пусть полиция спрячет меня.»

Мы заезжаем в порт. Оставляем машины и ждём. Нужный нам корабль приходит, когда уже стемнело. По палубе ходят люди с автоматами. Нас ждали. Слух, что чупакабра борется с преступностью более успешно, чем продажные копы, делает свое дело.

– Демитрий, – оборачиваюсь на голос отца. – Мне рассказывают, что ты увлекся дочкой оборотней. Это заходит слишком далеко. Поигрался с ней, как с потаскушкой, возвращай её. Или убей.

– Она не потаскушка! Она моя женщина, – отец смотрит оценивающе, осуждающе качает головой. – План был другой! Ты должен был влюбить её в себя, а не наоборот! Она человек! Лучше убей её, или это сделаю я сам! – схватил его за грудки и тряхнул.

– Только попробуй тронуть её! Я забуду, что ты мне отец, – наши люди смотрят на нас с волнением. Понимаю, плохо, когда раскол организации внутри. Конфликты между лидерами, которые должны быть заодно – плохо. Особенно, когда нам предстоит важная операция.

– Ты все равно её убьешь. Человеку не выносить ребенка вервольфа. Организм не выдержит. Так что ты сам убьешь её. Своим членом, – по спине прокатился липкий пот. Отец прав. Как я об этом не подумал?

Это раньше мне было наплевать на нее. Но не сейчас. Я не допущу, чтобы она забеременела.

Лулу лежит голая в моей постели. Первые лучи солнца запутались в растрепанных волосах, пухлый ротик чуть приоткрыт. Провожу рукой по ее плечу, перемещаюсь на грудь. Она потягивается, розовые соски превращаются в твёрдые камушки. Член опять в постройке смирно, будто не брал её всю ночь.

– Привет, – шепчет сексуальным хриплым голосом. Сейчас все по другому. Другие ощущения, мысли и желание остаться не дают покоя. Наши глаза встречаются.

– Привет. – тихо настороженно приветствует он, словно боится все испортить.

– Мне пора, Лулу.

– Куда? – садиться по-турецки. Скольжу взглядом по плоскому животу, к голому лобку. Она пропахла мной. Сексом. И все что я сейчас хочу оказаться в ней.

Но у меня есть обязанности перед людьми, которые пошли за мной.

– По делам. Это важно. Матео побудет с тобой, – она кладет подушку между ног и дует губы.

– Мне он не нравится. Странный тип.

– Я не могу оставить тебя одну.

– Я не сбегу. Больше не сбегу. Хочу остаться с тобой, – обнимает меня руками, соски царапают кожу даже через футболку. Впиваюсь в ее губы, проникая в рот. Член ноет, просится скользнуть в нее. Взять, неважно грубо или нежно. Удовлетворить голод. Рычу, заваливаю её на кровать. Она обнимает меня ногами.

– Мне правда пора.

– Куда? – отталкивает меня. – Подожди. Ты в этот Веракрус?

– Да, – встаю, поправляю член. Не сейчас.

– Я тебя не пущу! – Лулу виснет на шее. Голая, Чертовски привлекательная. Мучительница! Она волнуется за меня. Это непривычно. Никто и никогда не волновался. И это оказывается приятно.

– Это может быть опасным.