вглубь евразийского континента. Как возможность изолирования России от Европы, как зону отчуждения, отсекающую Россию от стратегического союза с Европой, чтобы не дать сложиться европейско-российскому альянсу, что для США смерти подобно. Ибо, если альянс России и Европы сложится, американское первенство будет попрано. Поэтому США и используют Украину, как зону дестабилизации, как расходный материал. Для Америки Украина не представляет никакой ценности. Они её не чувствуют. Это для них просто ничто, а сами «украинцы» — подопытные животные, которыми можно пожертвовать, отдать на заклание, бросить в топку войны. Над «украинцами», с точки зрения американского цивилизационного высокомерия, можно ставить любые эксперименты: можно кормить их генномодифицированными продуктами, потрошить на органы, ставить социально-политические и экономические опыты, испытывать вирусы из американских биолабораторий, а можно свозить на пространство их проживания ядерные отходы. А для русских — неотъемлемая часть нас самих, органическая составляющая Русского мира. Оккупированная Соединёнными Штатами Украина — это нога большой России, которая застряла в американском капкане, и мы пытаемся её вытащить. Это часть нашего тела. Мы и есть малороссы, и это часть нашего большого народа. Но пришёл американский (а до этого немецкий) оккупант, и сеет вражду: «Надо убивать русских. Давай, пошёл, свинья! Потому что они москали». Западным завоевателям всё равно, что будет с «украинцами». И если их всех перебьют, американцы лишь пожмут плечами и улетят к себе в Америку. А мы любим Украину. И так как это наша неотъемлемая часть, мы можем сделать с Украиной всё, что угодно. Любой сценарий, который мы захотим, — действительно захотим, — мы волевым образом реализуем. Вот мы решим забрать всю Украину, вернуть её обратно в состав большой России, и вернем. Захотим вернуть половину Украины — Новороссию — вернём пол-Украины. Захотим забрать Украину вместе с половиной Польши, Чехии или Румынии, потому что, как утверждают сегодня в Киеве, там тоже живут потомки украинок[30] — заберём и это. Это всё наша земля, мы много раз её освобождали, там всё залито русской кровью и усыпано русскими костями.

Мы были дважды в Берлине, мы были в Париже. Если судить по количеству русских военных походов и освободительных миссий — вообще вся Европа уже наша, русская. Мы просто пришли в Париж, погуляли, выпили шампанского, закусили, и… ушли, заплатив по ресторанным счетам и карточным долгам. Но оставили там православные храмы и хороших, добрых и искренних русских людей. Когда захотим, тогда и вернёмся. Вернуть Украину обратно не составит большого труда для России. Путин демонстрирует русское великодушие, следование международному праву, вежливость и корректность. Запад же не вынес никаких уроков из истории. Каждое столетие они отправляют к нам свою армию, каждый раз получают по хребту и сломя голову бегут, бросив всё, через Европу до самого Ла-Манша, зализывать раны. А потом вновь провоцируют, тыча палкой в берлогу спящего медведя. России не сложно было вернуть Украину сразу после майдана 2014 года. Но мы восемь лет демонстрировали миролюбие. Не от слабости. Не потому, что Россия не в состоянии. От величия. Россия смотрит на всё происходящее рассеяно, несколько лениво: ну что, опять? Опасная игра, затеянная американцами, сиюминутна в исторических масштабах. Всё, что они сейчас делают — ничего по большому счёту не меняет. Это всё наше, и мы всё вернём назад. В тот момент, когда глобалисты нас окончательно достанут, серьёзно заденут, когда мы по правде разозлимся, тогда никому не поздоровится. В Россию бросают оскорбления, нас пытаются задеть, а мы всё терпим, вздыхаем. Но когда закончим вздыхать, вот тогда опять… освободим Европу. Сначала Украину, потом заодно Польшу, Чехию, Словакию, Румынию, Венгрию. Что там ещё освободить? Германию? Пожалуйста! Освободим Германию, не впервой. От американской оккупации, от натовского сапога. Францию освободить — ради Бога! Великобританию? — Пускай разлагается на своём острове, её никто там не трогает, пусть только к другим не лезут. Но сейчас американцы, как говорится, нарываются. Они нарываются, а мы терпим. Пока…

Национализм в Европе и национализм в России — это совершенно разные вещи

Как верно заметил Жан-Мишель Карре, сейчас в России украинцев обвиняют в неонацизме и фашизме. При этом евразийцы, чья идеология стала мейнстримом в российском государстве, близки ко многим европейским деятелям, таким как Ален Сораль, Марин Ле Пен, Габор Вона, которых сами европейцы причисляют к крайним правым. Нет ли в этом некоего противоречия? — задаётся вопросом французский кинематографист.

Национализм в Европе есть попытка отстоять национальное государство и особенно его влияние на социальные и политические процессы перед угрозой либерального размывания нации — единственной формы европейского государства как такового. Либерализм пытается устранить политическую нацию как преграду для бесконечной, ничем не ограниченной наживы и раскрепощения. Свободная торговля и попытка достижения максимального экономического благосостояния помноженная на телесные наслаждения и половые эксперименты есть основа либеральной идеологии, в то время как нация постоянно мобилизует общество на совершение исторических подвигов, реализацию сверхцелей. Если либерализм провозглашает — «наживайся, живи в своё удовольствие», и это является целью, смыслом жизни, то нация ставит общие для всех задачи: она принуждает общество мобилизоваться, собираться, не даёт ему разлагаться, превращаться в биомассу, заставляет двигаться к историческим свершениям. То есть нация придаёт всему происходящему — государству и обществу — исторический смысл.

Сегодняшняя Европа разложена либерализмом до такой степени, что становится лёгкой добычей для любого. Она не имеет никаких исторических целей и смыслов, народы Европы лишились идентичности, без остатка вложив себя в политические нации. Но и эти нации — искусственные политические общности — подверглись рассыпанию и растворились в едином плавильном котле ЕС, что сделало Европу абсолютно податливой и управляемой. Кто это сделал? Тот, кто властвует сегодня над Европой.

Америка разложила Европу, лишила её всех типов идентичности, в том числе половой. Европеец перестал быть человеком: мужчина перестал быть мужчиной, а женщина — женщиной. Это последняя ступень. Дальше человек превращается в червя, потому что у него давно уже нет ни Духа, — ещё со времён окончания средневековья, — ни даже души, после того, как «Бог умер» в Европе. У европейца без Бога и души осталось лишь тело. Все степени свободы современного европейского жителя ограничены его телесностью. Вот с телом он свободен делать всё, что угодно. Хочешь — пирсинг, хочешь — татуировку. Даже можешь сменить пол. Это не запрещается, скорее, наоборот, приветствуется. Но это всё, что ты можешь. Больше ничего. Потому что у тебя больше ничего и нет. Ты — никто. Ты даже не отец и не мать. Ты родитель № 1, человек № 6835632958, вот