и ясские «катафрактарии» и грузинские азнаури, очень близкие по вооружению и броне к дружинникам русичей. Тех примерно столько же, сколько и хошучи — а если брать общую численность всей тяжелой конницы у поганых, то ее окажется вдвое больше, чем в дружинах Киева, Галича и Волыни, вместе взятых! И как-то сразу стало понятно, что использовать царя Батыя в своих целях, посылая его нукеров на своих противников, и оставаясь при том в стороне, уже не получится. Как бы наоборот не получилось…

Да, собственно, хан уже сумел включить в войско, отправившееся встречать следующую на помощь Чернигову рязанскую рать, всех дружинников Михаила Всеволодовича и Даниила Романовича. И вроде бы Батый еще не приказал князю — вроде нет. И даже не требовал — а просто сказал, что союзники должны встретить врага вместе.

И ведь не поспоришь…

Но почему-то Киевский князь был уверен — когда дело дойдет до сечи, дружины западных русичей первыми пойдут в бой, пробивая поганым путь.

Бедные рязанцы!

Запоздалое раскаяние уже не раз посещало Михаила Всеволодовича, подталкивая его к тому, чтобы отправить следующей на помощь Чернигову рати базилевса гонца — предупредить о татарах, да призвать поворачивать назад. Но помешали князю старая обида на Ярослава Всеволодовича, да нежелание признавать его старшего брата базилевсом — а ведь признать придется, если Юрий все же победит татар…

Да ведь и рязанцы сейчас, как ни крути — враг. Ведь как иначе-то называть тех, кто идет сражаться именно с тобой (еще не зная о поганых!) — сражаться за твой же город?!

Одним словом, промедлил князь Киевский с решением, предупреждать ли врага или нет — а после уже и поздно стало…

Но сейчас, взирая на хлопоты возводящих пороки поганых с высоты небольшого холма, Михаил Всеволодович окончательно понял свою неправоту, свою ошибку… Осадное искусство татар — вот самое страшное открытие, кое пришлось князю сделать за последние пару седьмиц. А ведь с устройством камнеметов бывший князь Чернигова был знаком не понаслышке…

Еще Андраш II «Крестоносец», король Венгрии, несколько лет назад прислал в Чернигов своему временному союзнику мастера осадного дела Борислава. Выделив тому небольшой отряд помощников… Венгр же оказался действительно умельцем, способным строить камнеметы и стрелометы — и Михаил Всеволодович, не жалея средств, приказал укрепить оборону стольного града своего княжества пороками. И ныне за кольцом внешних стен встали мощные катапульты, метающие камни через городни на полтора перестрела, а в башнях расположились дальнобойные стрелометы.

И главное, что с поля-то их поганым не видно…

Правда, крепость покуда молчит, не спеша огрызаться тяжелыми булыжниками и сулицами, способными уже сейчас наказать поганых за беспечность. Вон, знакомые метки в поле, по которым пристреляны черниговские пороки! И хлопочущие китайцы как раз на их линии свои камнеметы ставят… Но у молчания защитников стольного града есть много объяснений: например, они надеются на внезапность, на то, что когда начнется штурм или хотя бы обстрел, они сумеют нанести врагу куда больший урон, чем сейчас.

Или же ждут начала переговоров…

Изначально Михаил Всеволодович рассчитывал, что, дождавшись разгрома следующей из Рязани рати, он выставит перед стенами уцелевших пленных и пригрозит, что в случае сопротивления отдаст татарам на разграбление земли запершихся в граде князей. Таким образом, он рассчитывал обойтись без пролития крови северян — даже двоюродного брата Мстислава надеялся выкупить у поганых за счет даров склонивших голову горожан… Однако теперь, наблюдая за приготовлениями агарян к штурму, в душе князя зрела уверенность — татарам будет мало даров откупающегося града, мало крови владимирских ратников и даже Мстислава Глебовича. Пусти их в Чернигов — и ограбят подчистую, да хорошо, если только ограбят! Сумеет ли Михаил отстоять стольный град от монгольского погрома, если Батый вдруг скажет, что желает получить его в качестве подарка, залога крепкой дружбы, в награду за пролитую нукерами кровь — или по любому иному надуманному поводу? Вон, когда Рюрик Ростиславич Киев взял — отдал половцам на жестокое разграбление! Так те даже монахов и монахинь не пощадили, всех слабых и старых перебили, а всех здоровых угнали в полон!

И что-то подсказывало Михаилу Всеволодовичу, что татары поступят еще хуже… А еще он точно знал, что ему не хватит сил тягаться с Батыем. Особенно теперь, когда его дружина ушла по полудень, драться с сородичами русичами…

А может и ничего? А может, и обойдется?!

— А-а-а-х!!!

Ярясь на собственную глупость и малодущие, князь схватил себя за густые космы, крепко сжав их в руках от бессильного гнева. Что делать, что?!

Поскакать вперед и предупредить поганых, что ставят камнеметы в пределах досягаемости крепостных пороков? Но тогда татары будут знать о тайном оружие северян и наверняка сумеют снизить свои потери при штурме, легче возьмут град… Да и поперек сердца князю этот выбор — уже хотел было направить коня вниз, да будто прирос к седлу!

А оставь все как есть — и первый же выпущенный черниговцами камень, что убьет кого из татарских нукеров, станет первой пролитой меж ними кровью. И тогда Батый уже точно не откажется от платы за нее — любой платы, которую пожелает!

Впрочем, первая кровь ведь уже пролилась. Пролилась тогда, когда поганые пошли изгоном к стольному граду, желая внезапно ударить по рязанцам… И убивали всех, кто встретится им на пути — против воли князя Черниговского, коего никто о людях-то и не спросил!

Вот и теперь татары могут ни о чем не спрашивая, разграбить Чернигов до тла…

Но если штурм состоится — то ведь его же ратников и отправят первыми на стены его же града! Не случайно Батый оставил здесь пешцев «союзника»… А выйдет так, что его, Михаила Всеволодовича вои проложат татарам путь за стены, своей кровью оплатят открытые ворота — и разграбление, гибель города…

Так что делать, что?!

Не думал никогда князь, что окажется в подобной ловушке, в которую сам по глупости себя загнал, и в которой, как кажется, и выхода нет. Если только…

Если только прямо сейчас, еще до того, как Чернигов огрызнется ударом камнеметов (что может случиться в любой миг!), не обратиться к горожанам с теми самыми требованиями, кои он собирался выдвинуть чуть позже, имея на руках пленных рязанцев и явив защитникам стольного града всю мощь орды.

И того, что сейчас северяне видят, должно хватить! Убоятся удельные князья, убоятся, наверняка переметнуться под его руку! И простой люд должен последовать за ними, приняв истинного князя… Наверняка ведь последует!

Михаил Всеволодович уже было тронул