У меня между пальцев осталось пять волосков, я, наверное, выдернула их во сне. От стресса моя трихотилломания становится только хуже.

Я не знаю, когда и где началась эта мания, но не помню себя без нее. Мое первое воспоминание о маме – она ударяет меня по руке, чтобы я не выдергивала волосы. Она потом будет брать меня за подбородок каждый вечер перед сном и вслух пересчитывать мои ресницы. Если их оказывалось меньше, то, когда я просыпалась, меня наказывали и лишали карманных денег. Как будто я могла контролировать то, что делала во сне.

Я снимаю с руки резинку и убираю волосы, чтобы избавиться от искушения. Я так сильно стягиваю их в пучок, что у меня натягивается кожа на лице.

Не теряй контроля.

Я перерываю бумаги на столе, чтобы найти телефон, и читаю сообщение на экране.

Адам редко бывает таким внимательным. Он может не звонить и не писать нам неделю. Но если ему кажется, что Зак на него сердится, то он сделает все, чтобы снова добиться его расположения и показать, какой он замечательный отец. Я до самого медового месяца не замечала, что вышла замуж за нарцисса.

Я делаю несколько глубоких вдохов и беру историю болезни с журнального столика.

Сосредоточься на текущей задаче.

Пациент не в тяжелом состоянии. Операция несложная, вероятность успешного завершения высока, то есть намеренно совершить ошибку будет рискованно. Если пациент неожиданно умрет, коронер начнет задавать вопросы. И дело не только в этом, все будут за мной наблюдать: анестезиолог, перфузиолог на аппарате искусственного кровообращения, хирург на другой стороне операционного стола, помощники каждого из них. Марго будет ближе всех, прямо за моим плечом, отслеживать каждое мое движение. Я в прямом смысле буду окружена, каждое мое действие будет как под микроскопом.

Каждый раз, когда мне приходит в голову способ его убить, я сразу нахожу способ его спасти. Сердечная хирургия уже так хорошо изучена, что риск смертельного исхода очень невысок, и если будет способ спасти ему жизнь, все в операционной бросятся это делать. Единственный способ убить Ахмеда Шабира и не выдать себя – это спровоцировать катастрофу.

Второй телефон начинает вибрировать на столе – входящий звонок, – и я сразу вспоминаю последний разговор.

Еще раз такое сделаешь, и я пришлю тебе его руку.

Я хватаю со стола телефон и прикладываю к уху.

– Д-да?

– Следующие ваши действия, – говорит низкий голос. – Запишите все, что я скажу. Выучите наизусть и сожгите.

Я хватаю со стола блокнот и листаю, пока не нахожу чистую страницу.

– Сегодня вы оставите две пары больничной униформы у вашей двери. Утром отправите сообщение с точным расположением операционной и подробным описанием всех мер безопасности, касающихся пациента, и указанием места. Двое моих коллег будут ждать подтверждения смерти – вы должны связаться с ними, как только задание будет выполнено. Они будут сопровождать вас и тело в морг и по дороге убедятся в том, что пациент мертв. Как только это будет сделано и в случае, если ни у кого не возникнет никаких подозрений, мы начнем процесс возвращения вашего сына.

Сердце у меня замирает.

Мы начнем процесс возвращения вашего сына.

Я смотрю на свои записи, на то, что он приказывает мне сделать. Меня снова охватывает страх.

– Это все не так просто сделать… За мной все время будут наблюдать. Даже если мне удастся убить пациента так, чтобы никто не заметил, рану будет зашивать младший хирург, а мыть и готовить тело для транспортировки в морг будут медсестры. Обычно я ухожу из операционной задолго до того, как они заканчивают все эти процедуры. Будет очень, очень странно, если все это будет делать хирург.

– Сделайте исключение.

– Вы не понимаете – это будет сигнал тревоги. Если хотите, чтобы никто ничего не заподозрил, надо следовать обычному протоколу.

Я надеюсь, что он замолчит, задумается над тем, что я сказала. Но он ни секунды не колеблется.

– Сделаете так, как я сказал. Вы знаете, что будет в противном случае.

Он отключается со слабым писком.

13

Рэйчел

Суббота, 6 апреля 2019 года, 08:02

– Имя жертвы – Пола Уильямс.

Все в переговорной смотрят на нарисованный портрет, прикрепленный к доске за моей спиной. Там же висят фотографии колодца, тела на столе патологоанатома, обрубков пальцев, с которых срезали кожу. Как ни странно, меня больше всего пугает фотография ее ступней, сделанная там, где нашли тело: левая, в ботинке, раздулась, а правая, голая, покрыта венами и крапинками. Подушечки пальцев ног сморщились от воды.

– Колодец находится на заброшенной ферме в Литтлбруке, маленьком поселении примерно в пятидесяти километрах от города. На данный момент нет оснований полагать, что жертва имела какое-то отношение к этой местности. Самый вероятный сценарий – от тела избавились именно там, чтобы не привлекать внимания и не оставлять следов, которые могли бы привести к преступнику.

Я провожу пальцем по карте на доске, от Литтлбрука до города.

– Пола жила в уединенном переулке на Проспекте, богатом районе за Рэдвудской больницей, – там все дома стоят не меньше миллиона.

– Другой мир, – бормочет сержант Эми Слэйтер на другом конце стола. Ее слишком тонкие брови придают резкости чертам лица, но я думаю, она нарочно их так сильно выщипывает; сложно проявлять лидерские качества, когда ты чуть выше полутора метров ростом.

– Не такую женщину ожидаешь найти в колодце с дыркой во лбу, да?

– Вот именно, – говорю я. – Жертва была вдовой шестидесяти пяти лет, и на ней даже штрафа за неправильную парковку не висело.

– Может, у нее муж был с душком?

– Мы проверили, – говорит сержант Райан, – он работал в нефтяной промышленности в восьмидесятых и вовремя на этом заработал. Они оба чисты как стеклышко.

– Кто ее опознал? – спросил сержант Энтони Чесник.

Это тихий, прямолинейный человек. Мне кажется, я никогда не видела, чтобы он улыбался, но испытываю к нему необъяснимую симпатию. Возможно, потому, что мы с ним старше всех остальных в этой комнате.

– С нами связалась представительница местного Женского института[2] после публикации фоторобота. Очевидно, жертва состояла в этой организации, а еще, по словам источника, регулярно забирала из школы ребенка соседки. Нам удалось получить записи с камер видеонаблюдения на пути из школы к предполагаемому домашнему адресу. Айтишники склеили для нас все фрагменты видео.