Я сидела под краном и долго смотрела на горизонт. Я думала, что где-то там, за синей далью, качается на волнах черный корабль с желтой полоской, и этот корабль непрерывно движется вперед. Они подарили мне величайшее счастье, самую прекрасную лихорадку, помогли сделать сверхусилие, в криках и страхе, разделили их со мной, потому что мы были бы никем без других людей. Мне преподнесли в дар этот корабль, чтобы я отдалась ему полностью. Я совершала путешествие, а меня бросили в пути. Я возвратилась в никчемный мир, туда, где люди разобщены и тратят силы напрасно.

Я думала о мужчинах из команды — о Джуде, Джезусе, Дэйве и Луисе, Саймоне, высоком тощем парне… И о других людях, которые работали здесь и сейчас. Они живут в моей голове, и я чувствую это в данный момент. Они были со мной в тот прекрасный отрезок жизни, изо всех сил боролись с истощением, с собственной усталостью и насилием извне. И они сопротивлялись, они опережали время, пока не наступит их час, когда мы движемся под темным небом к отдыху. А пока одни отдыхают, другие несут вахту, борясь со сном, когда глаза закрываются, а тесное пространство рубки наполняют сны и мечты. Те, кто отвечает за жизнь всех людей на борту, кто один на один с океаном и его нравом, с глазу на глаз с небом и теми безумными птицами, сидящими на носу корабля, на «ты» с ревом двигателей, непрерывным волнением на море. Как будто ты единственный выживший и бодрствующий в целом мире, ты не должен слабеть, твои земные страсти становятся лишь жгучей галькой, которую ласкает прибой и которая сверкает ночью.

Они были в настоящей жизни. Так же, как и я, в порту, на рейде, в ежедневной рутине, отмеченной правилами, днем и ночью. Ограниченное время, часы, разделившиеся в точном порядке. Есть, спать, мыться. Работать. И одеваться так, чтобы казалось, что ты нечто. Пользоваться носовым платком. Используй носовой платок. Женщины, волосы которых уложены по-домашнему вокруг гладкого и розового лица. Слезы навернулись на глаза. Я вытерла их пальцами. Я долго вглядывалась в море. Я ждала «Мятежный». Горизонт оставался чистым. Потом я встала и пошла по направлению к городу. Мужчины разматывают трал на обширных, уже открытых доках. Они помахали мне рукой. Я ответила. Разгружается «Островитянин». Суетятся темные от загара рабочие консервного завода, производящего морепродукты для «Аляска Сиафуд». Подъехавший сзади электрокар заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Водитель нажал на клаксон — бип-бип, — заставляя меня посторониться. Я зашагала по мокрой дороге между заводом и корпусом, смешанный запах аммиака и рыбы ударил мне в нос, двигатели рефконтейнеров до сих пор гудят… Я все шла и шла вперед.

Стенды на обочине поднимались до самой конторы порта. Я отвернула голову, не желая видеть рекламу готовящегося праздника — мой праздник был в море, и к тому же он уже закончился. Я прошла по мосту через залив Собак, когда рядом остановилась неизвестная машина. Дверь открыла брюнетка.

— Тебе далеко идти?

— В больницу.

— Тогда садись в машину. Я тебя туда подброшу. Я еду в «Монашка-Бей».

Я могла бы подумать, что это ребенок, держащий руль, настолько она была крошечной, у нее были мелкие морщинки вокруг глаз, две большие складки обрамляли ее рот.

— Ты поранилась?

— Да.

Я отодвинула повязку и показала ей рану.

— Заражение крови, рыба, правильно?

— Да.

— Такое случается.

— Как вы думаете, сезон лова черной трески скоро будет закрыт?

— Я не могу тебе этого сказать. У меня нет времени, чтобы следить за всем этим. В то время, когда я была шкипером, я узнала бы сразу же.

— А вы были шкипером?

Я обратила внимание на изящные запястья, тонкие, ухоженные руки, которые держали руль.

— Женщины тоже могут вести корабль?

— Я прекратила этим заниматься, когда забеременела. У меня, конечно, есть судно, но только теперь его ведет кто-то другой.

— И что для этого нужно делать?

— Для чего? Чтобы стать шкипером? Работать. Я начала матросом, как и ты. Ты должна уяснить, что важно именно это, а не величина мышц. Нужно держаться стойко, смотреть, наблюдать, запоминать, быть рассудительной. Никогда ничего не терять из виду. Никогда не позволять себе кричать на людей, давать волю гневу. Ты можешь все. Не забывай ничего. Не оставляй ничего на потом.

— Они всегда горланят на «Мятежном», и мне чертовски страшно, но я отдала бы все на свете, чтобы иметь возможность оставаться с ними.

— Ты — «зеленая», новичок, это нормально. Каждый через это прошел. Таким образом ты вначале заслуживаешь их уважение, и главным образом самоуважение. Иди с гордо поднятым подбородком, потому что ты знаешь, что действительно заслужила все это.

Ее лицо стало жестким, голос снизился на тон, на миг он дрогнул, прежде чем она продолжила:

— И может случиться так, что ты должна будешь дать намного больше, чем ты считала возможным.

Она делает паузу, еще колеблется, потом продолжает:

— У меня было другое судно десять лет тому назад, или почти десять лет тому назад… Именно я его вела. Мы ловили крабов. Дерьмовое было время. Ночью случился пожар в машинном отделении. Мой парень работал со мной. Корабль недолго продержался на плаву. Мы плыли по воле волн в спасательных жилетах. Спустя двенадцать часов корабли береговой охраны спасли почти всех. Но его они так и не нашли.

Поднялся ветер. Стив пришел домой поздно. Как и каждую ночь. Как и всегда, он споткнулся о мешки с одеждой и зацепил стол. Чашка покатилась по ковру.

— Ты спишь? — прошептал он.

— Да. Нет. Мне до сих пор снятся кошмары, это не прекращается.

Он сидел на моей кровати. Локти на коленях, туловище подалось вперед, он проводит руками по лицу, у него широко открытые ладони, он растопырил пальцы, казалось, что он хочет скрыть глаза. Потом он опустил руки, глядя напряженным взглядом в темноту.

— Ну и как, ты по-прежнему собираешься идти на рыбалку? — спросил он.

— О, я надеюсь, что так и будет, я надеюсь, что мне это удастся.

— Это будет совсем грустно, когда ты уйдешь. Я опять останусь один, как и прежде. — Он вздыхает. — Иногда я хожу в приют брата Франциска, когда я больше не могу находиться здесь, или же когда я хочу горячей пищи, чтобы не есть в одиночку, или же когда у меня нет ни гроша… В другой раз, если я при деньгах, я ночую в мотеле «Звезда». Я заказываю пиццу и смотрю телевизор. Я также скучаю, но потом это все меняется. Время от времени приходят мои друзья. Но в остальном мне здесь нравится, я чувствую себя спокойным.

— Да, — говорю я. — Это все неплохо. Я бы спала даже в ржавой машине там, в поле, потому что здесь я чувствую себя в ловушке. Но в машине слишком холодно. И это было бы невежливо по отношению к тебе.

Он тихо рассмеялся. Мы говорим очень тихо, как будто опасаемся разбудить кого-то в этом безмолвном здании. Я вылезла из своего спального мешка и села рядом с ним. В темноте я хватаю сигареты со стола. Он вытаскивает свою зажигалку. Пламя освещает изгиб его щеки, длинные тени от век.