– Не спрашивай, ладно?

– Ну хорошо. – Рыжая пожала плечами и пошла дальше.

Рада была ей благодарна. Художница умела, когда нужно, не задавать лишних вопросов. Возможно, потому что и сама предпочитала часть замечаний оставлять без ответа. У нее тоже имелись тайны, распространяться о которых не хотелось.

Бредовая мысль подтвердилась, и от этого Раде стало еще хуже. Девушка понимала, как нелепо думать, будто видит призраков. Но тогда чем объяснить присутствие странных людей в очередях, грустную девочку на скамейке и деда, стоящего возле картины? Что он там делал? Возможно, к бабочке имеет отношение именно он, а не цыганка с портрета? Мог ли дед все подстроить сам и зачем ему это было нужно?

В голове роилось много вопросов, но ни одного ответа. Она слишком мало знала о своем родственнике и, похоже, о себе. Откуда эти способности, о которых даже рассказать кому-либо страшно? Понятно, так или иначе, в их появлении виновата бабочка, но что она означает, как появилась и каким образом обычная татуировка или рисунок на плече может заставить видеть мертвых? В фантастических фильмах и книгах призраки, как правило, хотят сообщить какую-то информацию, передают сообщения через тех, кто их видит, но в реальности они просто слоняются с потерянным видом и не обращают на Раду и на остальных никакого внимания. Получается, им ничего не нужно, они просто есть?

Собственные мысли казались бредом тяжело больного человека, но избавиться от них Рада не могла. Он прокручивала в голове событие за событием и начинала нервничать сильнее. Абстрагироваться от ситуации и сделать вид, будто ничего необычного не происходит, не удавалось. Девушка пыталась найти в себе еще какие-то изменения, но не находила. Хотя… пожалуй, обострилось то, что принято называть интуицией. Вчера вечером она точно знала – дома ждут неприятности, а потом сразу же поняла, кто именно побывал у деда в квартире. Сегодня хоть и не хотела себе в этом признаваться, но чувствовала – на кафедру идти не имеет смысла. А вот по поводу библиотеки внутреннее чутье молчало. Будто его и не было.

– Мы пришли. – Рыжая остановилась у массивных деревянных дверей и изо всех сил рванула за огромную металлическую ручку. Тяжелые створки из потемневшего от времени дуба поддались с трудом.

В библиотеке было прохладно, тихо и пахло пылью. Рада быстро оценила такой подарок судьбы, каким являлась Рыжая. Похоже, художницу знали везде и всегда радовались, когда она заглядывала на огонек. Как и на кафедре, в библиотеке ее встретили объятиями, радостными приветствиями и еще благодарностями. Рада не сразу поняла за что, а потом ее взгляд упал на стены, на которых было много картин – ярких, солнечных, так похожих на саму Рыжую. Тут и греющиеся на солнышке полосатые кошки в шляпах и с зонтиками, и нависшая над тихой речкой деревянная церквушка, и молодая пара, выведенная силуэтом на фоне красно-желтого заката. Не возникло ни малейших сомнений в том, кто автор этих работ. Какими бы они ни были разными, в них всех ощущалась частичка Рыжей – ее непосредственность, лучистая улыбка, задумчивый взгляд.

Рада даже не удивилась, что формуляр деда им дали без проблем. Библиотекарь только улыбнулась и, покачав головой, заметила:

– Вам, девушки, очень повезло. Мы раз в год перебираем формуляры и уничтожаем те, которые уже не пригодятся. Заглянули бы вы на неделю позже, и мы ничем бы не смогли вам помочь.

– Мне кажется, я уже видела эту иллюстрацию в книге. – Елизавета Николаевна, пожилая женщина с лучиками морщинок вокруг светло-голубых, усталых глаз, задумчиво повертела в руках ксерокопию. – Сейчас не вспомню, где именно… у меня есть несколько предположений. Постараюсь помочь. Вам ведь нужно не все, что изучал Степан Григорьевич?

– Нет, конечно. – Рыжая махнула рукой. – Нас интересует только эта картина. Я копировала ее в прошлом году. Тогда даже не задалась вопросом, кто это, а сейчас стало интересно.

– Тогда подождите чуть-чуть, я постараюсь найти. Аленушка, мы всегда рады вам помочь.

Елизавета Николаевна скрылась где-то между книжными полками, а Рада с Рыжей устроились за длинным, обшарпанным столом, предназначенным для посетителей.

– Скажи, пожалуйста, почему тут так много твоих картин?

– Я их все подарила… – невозмутимо ответила Рыжая, с нескрываемым удовольствием разглядывая собственную работу, висящую на стене рядом со столом. На холсте размером примерно в полватмана развалилась толстая полосатая кошка. Она щурилась и подставляла солнышку пушистое, отъеденное пузо.

– И не жалко? – с усмешкой спросила Рада, проследив за взглядом художницы.

– Жалко, конечно. – Рыжая пожала плечами. – Поэтому и подарила.

Заметив недоуменный взгляд, художница вздохнула и сочла нужным пояснить:

– Понимаешь, я рисую много. Не все на заказ. Некоторые картины продать просто не могу, ты сама знаешь почему. Другие не хочу – они мне нравятся, а сумму, за которую я готова с ними расстаться, мне никто не заплатит. Оставлять все у себя не имею возможности – места очень мало, приходится дарить…

– Где логика? Ты не хочешь продавать, но даришь…

– Логика есть. Вот смотри, например, библиотека. Я им дарю картины, а они меня любят и хвалят. Это тешит мое творческое самолюбие. Картины висят здесь и восхищают не только работников, но и посетителей – это мне нравится. Я люблю, когда меня хвалят. – Она простодушно улыбнулась. – К тому же я сама могу прийти сюда в любое время, это примиряет меня с тем, что картины уже как бы мне не принадлежат. А еще я могу их забрать, например, на выставку или насовсем, оставив взамен другие… Это сотрудничество выгодно всем. А если я картину продаю, то больше ее не вижу и иногда скучаю…

Елизавета Николаевна не возвращалась долго, Рада даже подумала, что библиотекарь о них забыла, и порывалась уйти, но Рыжая ее удержала.

– Елизавета Николаевна ничего никогда не забывает! – возмутилась она. – Особенно за пять минут. Куда ты торопишься? Жди.

– Мне кажется, мы потратили день зря…

Но Рада оказалась не права, Елизавета Николаевна появилась спустя полчаса, довольно улыбаясь. Она несла в руках большую толстую книгу.

– Как я могла забыть! – Она всплеснула руками. – Совсем рассеянная стала. – Женщина сокрушенно покачала головой. – Ведь Степан Григорьевич часто обращался к этой книге. Она его по-настоящему заинтересовала.

– А что это за книга? – подалась вперед Рыжая, пытаясь разглядеть изображение на белой глянцевой обложке.

– Это краеведческие исследования профессора Анны Осиповны Истоминой. Она наша землячка и давно занимается историей родного края. Эта ее работа посвящена историческому музею Кромельска. Точнее, одному конкретному периоду. – Елизавета Николаевна присела на краешек стула напротив девушек и принялась рассказывать. Сейчас она была похожа на строгую учительницу первых классов. – Исторический музей основал далекий предок Анны Осиповны – зажиточный купец Всеволод Истомин в начале девятнадцатого века. В его залах были представлены картины, утварь, интерьеры. Коллекция пополнялась, но во время Отечественной войны в музее случился пожар. Большая часть экспозиции сгорела, и Анна Осиповна занималась восстановлением истории утерянных экспонатов по сохранившимся свидетельствам, старинным фотографиям или записям очевидцев.