поверить в то, что когда-то изобретут автомобили, самолеты, что возможен будет полет в космос. Тогда это тоже казалось фантастикой. Сама идея чипирования и полного контроля населения кажется мне бредовой, но как объяснить тогда желание вакцинировать всех поголовно? Я все чаще общаюсь с ребятами из группы, некоторые не выдерживают и пишут о том, что пополняют ряды бунтующих людей. В нашей стране пока все только начинается, я так хочу верить, что правительство этого не допустит, но вера моя слаба. Я говорю на эту тему с родителями, они сообщают, что вакцинироваться ни под каким предлогом не будут. Родители мужа наоборот, считают, что это необходимо. Мои друзья тоже разделились на два лагеря. Мы сошлись лишь в одном, что нет выхода в той ситуации, если без вакцины не разрешать работать, водить детей в сады и школы, жить будет просто не на что. Мы все живем в квартирах, без заработных плат нам не на что будет покупать еду, впервые я задумываюсь о том, что в деревне можно хотя бы выжить, имея огород и хозяйство. Я никогда не любила работать на земле, тем более не хотела выращивать домашнюю скотину. Во дворе дома, в котором я выросла, было всего пару клумб, остальное мы залили бетоном. Я часто спорила с крестным отцом. Он говорил, что обязательно надо иметь землю, выращивать овощи, сажать плодовые деревья. Я же говорила, что не понимаю, зачем тратить столько времени в огороде, если можно зарабатывать, сидя в офисе и покупать продукты в супермаркетах. Крестный был человеком военным, офицер, десантник, суворовец. Ему дали квартиру в большом городе, в хорошем районе. Квартира была в новостройке, вокруг многоэтажки и магазины. Я была удивлена, когда они с женой приняли решение продать квартиру и уехать на Кавказ, на свою родину. Там они купили домик в глухой деревне с огромным участком земли. Они завели большое хозяйство и стали жить как фермеры. Мы с мужем и детьми приезжали к ним в гости за несколько месяцев до смерти папы. Решение так кардинально поменять место жительства и образ жизни казались мне как минимум странным. Однако вкус ягод, овощей, вкус мяса и блюд из домашней птицы кардинально отличался от вкуса пластиковых овощей из наших супермаркетов. Дети с самого утра бегали по огороду в поисках вкусных ягод. Сейчас я начинаю понимать, что была не права. Если бы мы пару лет жили на земле и имели запасы еды и скотину, наша жизнь никак бы не изменилась. По крайней мере, мы смогли бы не умереть от голода и отстоять свое желание быть свободными от любых вакцин. Мы ложимся спать, но эти мысли не дают мне уснуть. Ну, здравствуй бессонница, давно мы не встречались с тобой. Я воткнула наушники и включила свои любимые песни, зазвучала песня Игоря Талькова:

Я пророчить не берусь, но точно знаю, что вернусь,

Пусть даже через сто веков в страну не дураков, а гениев.

И, поверженный в бою я воскресну и спою,

На первом дне рождения страны, вернувшейся с войны.

Эти слова настолько отзываются в моем сердце, я плачу и не могу остановиться. Я как будто чувствую боль каждого человека в нашей стране. Боже, прошу убереги нас.

Я запрещаю себе смотреть новости, читать сообщения из группы, я выключила интернет на телефоне и сказала себе, что больше не буду мучить себя. Я стараюсь жить так, как будто ничего не происходит, я просто хочу продлить период этой свободной и счастливой жизни, потому что я понимаю, что скоро опять все изменится. Я попросила мужа не обсуждать со мной новости, он понял. Он видел все мои переживания в период весенней самоизоляции, он знает, что моя душа тонко устроена, и меня надо беречь. Каждый день я борюсь со своим сознанием, я усыпляю свою бдительность, я отказываюсь верить в тот бред, который происходит вокруг.

Я отвожу детей в очередной раз в сад, воспитатель просит меня зайти в отдел кадров. Я захожу и вижу, что родители заполняют какие-то бланки. Некоторые мамы бегло смотрят, что в них написано, ставят свои подписи и убегают по делам. Я же привыкла читать все внимательно. Это бланки, в которых надо написать свое согласие или отказ от вакцины против коронавируса. Я закрыла глаза, обхватила голову руками, я чувствую, как меня невольно трясет, и я понимаю, что вот-вот расплачусь. Ко мне подходят пару мамочек, которые всем своим видом выдают такое же беспокойство. Они спрашивают, как я себя чувствую. Я отвечаю, что не хочу делать вакцину своим детям. На что они одобрительно кивают и просят меня не переживать. Эта вакцина не обязательная, мы заполняем эти бланки для отчета, который отправят выше. Они нужны для информации о количестве людей, которые за и против этой вакцины. Одна мам, очень бойкая, практически кричит, что ее задолбала эта система, что она не будет делать вакцину своему ребенку, что она вообще отказывается всегда от любых вакцин после того, как ее дочь чуть не умерла от вакцины АКДС. Она говорит, что после нее дочь еле откачала скорая, врачи успели зайти в тот момент, когда дочь перестала дышать. Еще она кричала, что если ее буду принуждать делать вакцину ребенку, она всех засудит и еще много всего. Я понимаю, что ест люди, понимающие какова обстановка на самом деле, но их очень мало. Я понимаю, что у этой женщины нервы совсем на пределе, в то время как остальные родители за вакцину, они считают, что это спасение для нас и для наших детей. Они дерзко обрывают речь женщины, она фыркает, подчёркивает в бланке несколькими линиям, что она против вакцины и выбегает на улицу. Я беру себя в руки и тоже, написав свое не согласие, выхожу на улицу. Я звоню маме, она сообщает мне новость о том, что у них на работе собирают бланки по поводу вакцинирования. Я звоню друзьям, они тоже говорят о том, что заполняли бланки, я звоню мужу, он говорит, что им бланки заполнять не дали, однако пришли и сказали, что сверху пришел приказ об обязательном вакцинировании. Те, кто не хотят делать вакцину, служить дальше не смогут. Я иду домой в ужасном настроении, а навстречу мне идет знакомая женщина, моя землячка, она работает медиком. Я вижу, что она чем-то обеспокоена. Когда мы сближаемся, она кивает мне и спрашивает как дела, как семья я отвечаю:

— Спасибо,