Мне больше не хочется писать в этом глупом дневнике. Пойду лягу в кровать и почитаю Ветер в ивах . Как мне хочется убежать из этого старого скучного дома и жить с дядюшкой Рэтом и мистером Кротом в Джабсхолле. Когда я вырасту, я буду жить в лесной чаще, ловить рыбу и охотиться и делать, все, что захочу, даже если я – девочка.

Итак, до свидания, Дневник!

Кейт Уоткинс

Мия закончила читать первую запись в дневнике и посмотрела на огонь. Какая не по годам развитая девочка, подумала она. Мия почти слышала ее голос. Пролистав страницы, она снова достала фотографию и еще раз взглянула на девичье лицо. В том, как та вскинула подбородок, она увидела вызов. В ее записках чувствовалась зрелость, даже остроумие. Наверняка она была упрямой. Она печально улыбнулась, положив фотографию рядом. Не занятно ли, что обе они, она и Кейт, боялись леса, подумала Мия, ощущая связь с этой девочкой.

И что за чудесная идея рисовать полевые цветы на стенах. Однажды она прочитала, что Уистлер расписал стены гостиной Лили Лэнгтри золотыми веерами потому, что комната казалась той очень скучной. Мия подумала, что Кейт поступила намного разумнее, выбрав местные полевые цветы. Ее мысли вернулись к найденному в шкафу фарфору. Каждая тарелка была вручную расписана полевыми цветами. Мия улыбнулась, обнаружив еще одну связь.

Страстно желая узнать больше, она подвернула под себя ногу и снова вернулась к дневнику.

13 июня

Дорогой Дневник!

Я снова решила писать в дневнике из‑за папы. Я на все готова ради него. Он – не просто мой отец. Он – мой учитель. Мой товарищ по рыбалке нахлыстом. Мой лучший друг.

Вчера вечером он медленно расхаживал вдоль стены, заложив руки за спину и рассматривая мои картины. Потом он остановился перед картиной с лесной лилией. «Очень хорошо написано, – сказал он. – Но здесь должно быть шесть лепестков, а не пять». Он сказал, что, если я собираюсь серьезно изучать природу, я должна обращать внимание на детали. Он смотрел так же, как смотрит, когда ловит рыбу. Потом он назвал меня его собственным юным натуралистом. Меня! Я никогда не слышала, чтобы он называл Лоренса натуралистом. Он пошел в свою комнату и вернулся со своим рыбацким дневником. Мне показалось, что его переплет сделан из той же ткани, что толстый твидовый костюм, который папа надевает, выходя на улицу. Четкие, разлинованные черным строки были заполнены папиным четким почерком и карандашными рисунками, изображавшими форель и мушек, которых он обычно ловил.

Я никогда даже не знала, что существует такая штука, как рыбацкий дневник! Но в тот самый момент я поняла, что когда‑нибудь тоже решу завести такой. Я подняла голову и посмотрела на папочку, а он рассмеялся и сказал, что я выгляжу как форель на крючке! Папа сказал, чтобы я старалась и аккуратно вела дневник. Еще он сказал, что лучше внимательно сделать одну запись, чем небрежно целую дюжину. «В жизни, – сказал он, – я должна верить своим собственным глазам, а не полагаться на то, что говорят обо мне другие».

Вот мой план. Я начну с полевых цветов. Потом перейду к деревьям. Потом к живым тварям. В конце лета я буду знать столько же, сколько Лоренс. Возможно, даже больше. Больше всего мне хочется не бояться. Я научусь жить в лесу!

Искренне ваша,

храбрая Кейт

Мия откинулась в кресле и долго качалась. Глядя на огонь, она думала о прочитанном и о моральной силе, которая чувствовалась в словах девочки. Даже будучи ребенком, Кейт смело смотрела в лицо своим страхам. Дети не осознают того, что они сами смертны, что делает их бесстрашными. До сих пор Мие казалось, что душа каждой женщины наполнена удивительной моральной силой. «Разве всем нам не приходится заходить в лесную чащобу?» – думала она.

Раскачиваясь, Мия пристально смотрела на языки пламени и видела себя лежащей на каталке, ожидающей, когда ее отвезут в операционную. Она была бледной и худой и, глядя на люминесцентную лампу, пыталась быть мужественной, зная, что скоро ее тело будет разрезано ради спасения ее жизни. Она отдавала свою грудь в жертву богам, надеясь, что они смягчатся и позволят ей жить. Мия припомнила страх, который обуял ее, когда ее рот накрыли кислородной маской, и, прежде чем погрузиться в темноту, она забеспокоилась о том, проснется ли когда‑нибудь снова?

Она бросила вызов смерти и нашла обратный путь из темноты. «Разве это не храбрость?» – спросила себя Мия.

Она встала с кресла и стала переходить от одного окна к другому, широко раскрывая их навстречу ночи. «Чего, – спрашивала она себя, – она боится?» Ночь не имеет власти над ней. Каждая секунда ее жизни есть победа над смертью. Стоя посреди комнаты, она крикнула: «Я – храбрая Мия!»

Дорогой Дневник!

Сегодня началась моя жизнь натуралиста! Разве не здорово? Я начала вести дневник природы и собираюсь пойти в лес за полевыми цветами. Я обожаю их! Когда я гуляю по горным лугам, то вижу вспышки бледно‑розового, слепяще‑белого, бордового цвета, и мне кажется, что я попала в волшебное царство. А еще, когда папочка берет меня с собой рано утром на реку, я вижу нежные цветы, которые смотрят на меня из‑за скал. Думаю, я никогда не видела ничего милее.

Каждый день я буду чуть дальше углубляться в лес. День за днем, до тех пор, пока не перестану бояться.

Искренне ваша,

натуралист Кейт

Мия напевала себе под нос, ведя машину по пыльной дороге. Видимо, она все‑таки утомилась. Она до утра читала дневник Кейт и проснулась, услышав пение птиц сквозь открытое окно. Она громко рассмеялась. Как чудесно было впустить в дом такую музыку!

Никогда она не спала так крепко. Во всяком случае, с тех пор, как приехала в горы. Перед тем как лечь спать, Мия положила огромный нелепый нож обратно в выдвижной ящик на кухне, на свое место. Оставив открытым окно над кроватью, она заснула, слыша прежде пугавшие ее звуки: мелодичные крики ночных птиц, уханье совы, шум деревьев на ветру, убаюкивавших ее своим тихим шелестом. Она спала, и ее не посещали ни дурные сны, ни навязчивые воспоминания. А проснувшись, она поняла, что не вспотела и не чувствует слабости. Она ощущала себя удивительно посвежевшей. Посмотрев на небо, она увидела, что оно яркого, лазурного цвета, и на нем не видно ни облачка. Мия постукивала пальцами по рулю в такт музыке, которую передавали по радио.

Сначала она зашла к Шафферу, чтобы выпить кофе с хворостом. Когда она вошла, колокольчик издал мелодичный звук, и Беки гостеприимно поприветствовала ее.

– Ты вернулась! – воскликнула она из‑за прилавка.

На этот раз Мия не осталась равнодушной, она тепло улыбнулась и заказала чашку кофе и хворост, посыпанный сахарной пудрой. Потом она отодвинула от столика второй стул. «Не хочешь ли выпить кофе со мной за компанию?» – окликнула она Беки.