— Что такое? — спросил Леон.

— У меня нет больше ничего, нечем даже заплатить адвокату. Женни Кадин получила с меня векселей на сумму, превышающую мое состояние.

— Действительно, Женни Кадин обходится недешево, зато...

— О! за свои деньги я изведал немало, — ответил Газональ. — Ах! Какая женщина!.. Что и говорить, провинция не может соперничать с Парижем — я ухожу в монастырь траппистов.

— Отлично! — заявил Бисиу. — Наконец-то вы образумились! А теперь признайте величие столицы...

— ...и капитала! — закончил Леон, протягивая Газоналю его векселя.

Южанин растерянно смотрел на свои обязательства.

— После этого вы не скажете, что мы не умеем оказывать гостеприимство: мы вас просветили и спасли от нищеты, попотчевали и... позабавили, — сказал Бисиу.

— И все — задаром! — добавил Леон, сделав жест уличного мальчишки, когда тот поясняет, что значит стибрить.

Париж, ноябрь 1845 г.