нужный модуль, забирает находку. Вот летит в медсегмент. Программирует андроида-санитара, готовит операционную… Заносит чуждого эмбриона в свою матку и…

– Когда это случилось? – прохрипел Гор.

Молчание. Потом – голос. Холодный, спокойный до жути:

– Три дня назад.

Гор открыл рот. Преодолевая сопротивление, стал выдавливать из себя слова. Каждое выходило с болью.

– Ты выглядишь… будто на пятом месяце…

Кивок. Ни малейшего беспокойства.

– Знаю. И что?

– И что?!

Гор схватил жену, повернул к себе.

– В тебе сидит неведомая космическая тварь! И растёт не по дням, а по часам!.. Ты о своей жизни подумала?!

Глаза-льдинки.

– Подумала.

– Маша…

– Всё будет хорошо, Гор. Я знаю это.

Взгляд жены внезапно смягчается, становится прежним.

– Это чудо, которое подарил нам Космос. Чудо! Я желала – и он исполнил моё желание. Это огромный, огромный Колодец желаний, Гор…

Гора затрясло. Мелкая, мерзкая дрожь поднялась в нём от кончиков пальцев на ногах до волос на макушке.

«Что будет, когда эта дрянь запросится наружу?..»

Мозг лихорадочно заработал.

«Подсыпать снотворного. Занести в медсегмент. И вырезать, вырезать эту тварь!..»

Жена словно прочитала его мысли. Голос её вновь обрёл стальные, непривычные нотки:

– Я выношу его, Гор. Как своего. И ни ты, ни кто-либо другой мне не помешает.

«Снотворное. Единственный вариант. Накачать как следует и…»

– А если попробуешь навредить малышу – я тебя убью, – договорила Маша.

***

Режим секретности преодолел все пределы.

Тайна, что хранилась на Станции сейчас, была гораздо страшнее тайны появления Люльки. Мысль о грядущем не отпускала ни на минуту. Это ужасало.

Но не менее страшным было то, что экипаж не видел в ситуации ничего страшного.

Все они, как один, приняли сторону Маши и её «малыша».

Тогда, на внеплановом общем собрании, Гор, преданный всеми, переводил растерянный взгляд с одного лица на другое и не мог ничего понять.

Возможно, это была игра света – но в какой-то момент зрачки его ребят будто на мгновение поменяли форму. Как в тот день, у Рюрика.

Все они были семейными. Все, кроме Гора, Маши и Рюрика, давно, ещё до Космоса, завели детей. И теперь чуть ли не с умилением смотрели на круглый живот Маши, который выпирал из-под майки.

Гор скрипел зубами. Но ничего не делал, ЦУПу не сообщал. Мысль о том, что они могут приказать уничтожить жену вместе с «отпрыском» была невыносимой.

Ещё ни разу роды не проходили в условиях невесомости. Учёные давно бились над этой проблемой вместе с врачами-гинекологами, но пока что не особо продвинулись вперёд.

Чтобы родиться нормальным, эмбрион человека должен был формироваться в условиях земной гравитации. Кроме того, ослабшие в Космосе кости беременных не могли позволить родить естественным путём, оставалось кесарево сечение. Но даже если допустить, что ребёнок – слабенький, с плохо развитым скелетом – всё же появится на свет на одной из Станций, то как доставлять его на Землю? Перегрузок он не переживёт…

«Но это – нечеловеческий ребёнок».

Как ни ругал Гор Машу, как ни боялся за неё, пока что всё шло нормально. Самочувствие у жены было отменное, аппетит – отличный. Словно бы ничего и не произошло.

Только путь в иностранные сегменты теперь ей был заказан. И прятаться в каюте изредка приходилось.

Но беспокойство Гора не уходило.

На второй день после признания, когда живот Маши уже стал лезть на нос, бледный как смерть Гор парил у обеденного стола, но не мог ничего съесть.

Рюрик, беззаботно сосущий суп из трубочки, бросил на него мимолётный взгляд. А затем, оторвавшись от еды, со вздохом сказал:

– Синдром Сикорски.

Гор вздрогнул.

– Что?

– Синдром Сикорски. Древних Стругацких читал? Я щас подумал – они просто провидцами были, умники.

– Нет… Не читал…

– А ты скачай и глянь на досуге. Там один хрен из государственных кукушечку словил. Стал совсем крейзи. Всё началось с того, что эмбрионов в Космосе нашли. Долго думали, что с ними делать… И вот удумали. Как Машунька наша почти… И всё нормально было! Выросли дети, стали пользу приносить. Землю не уничтожили, не разбомбили… Абсолютли муй бьен и тэ пэ. До тех пор, пока параноик Сикорски не убил одного мальчонку. А он же ничего плохого не сделал. Ты почитай, подумай…

В тот же вечер Гор скачал электронную книжку, но открыть её так и не успел.

– ГОР! – не своим голосом закричала Маша из своей каюты.

Планшет выскользнул из онемевшей руки.

Через секунду Гор уже летел за женой, в медсегмент.

Дезинфекция, сердце, что бьётся в горле… Операционная капсула. Взрезанное чрево, крик. В горле застрявший крик.

Потому что андроид принял живого, человеческого ребёнка: сморщенное личико, красноватое тельце…

Крепкое, здоровое тельце.

Глаза Гора впились в синие глаза молчащего новорождённого. Младенец моргнул.

И завопил.

…Андроид повернулся к безмолвному Гору. На дисплее вспыхнуло одно-единственное слово.

«Девочка».

***

Она сказала, что девочку зовут Галя. Уменьшительное от «Галактики».

Что ж, Маша не могла не соригинальничать…

Пока экипаж поздравлял молодую мать, Гор крепко сжимал зубы. Глядел с приличного расстояния. Подержать дитя на ручках желания не выказывал.

Маша же… Маша светилась от счастья и кормила младенца грудью.

Галактика довольно гугукала.

И росла.

***

…Ещё подлетая к каюте, Гор понял, что его место занято.

Конечно, предчувствие не обмануло.

Она была там. В своём дурацком платьице-распашонке и разноцветных, как у Пеппи Длинныйчулок, носках. Платьице, которое жена любовно сшила из нескольких маек для экипажа. Вручную, криво-косо, как умела.

Чёртова Галя-Галактика, что нашла в потайном кармане пластиковые мини-планеты, давно подаренные ему отцом. Галактика, которая играет в игрушки.

– Пошла вон!

Девчонка ойкнула, обернулась…

Просияла вместо того, чтобы испугаться.

– Папочка! Я…

– Вон. Пошла, – повторил Гор, стискивая кулаки.

В лице девчонки что-то дрогнуло. Будь она простой пятилеткой – он бы подумал, что вот-вот разревётся.

Но она не была простой пятилеткой. Она и человеком-то не была.

Ведь человек не может так развиться за две недели.

– Пошла, – прорычал Гор, и Галактика, наконец, выпустила из рук его крошечные планеты. Всхлипнула совсем по-детски.

– Папочка…

– Я. Тебе. Не папочка! – прошипел Гор.

Галя выскользнула из каюты, ловко увернувшись от столкновения с ним. Обернулась напоследок…

…И Гор подавился матом.

Потому что по щекам её, плюя на правила невесомости, текли слёзы. Настоящие, ручейками, до подбородка. Вместо того, чтобы заполнять каждый глаз пузырём.

«Нежить, нелюдь, угроза!..»

Но прежде чем Гор успел что-либо сказать, Галя оттолкнулась и исчезла. Улетела из модуля.

Гор провёл по лицу рукой, оглянулся на каюту. Передёрнулся и взялся за чистку поверхностей, зная, что сегодня опять не уснёт.