стремились к теркам, чтобы непременно добыть пару-тройку своих зубаток, мясо которых к тому времени было почти безвкусным и обескровленным. А между тем они проходили мимо зимовальных ям, где на большой глубине стояла благородная рыба – таймени. И достаточно было пешней продолбить широкую лунку, опустить туда блесну на прочной леске, чтобы поймать вкусную, настоящую рыбу. Но люди были устроены странно. Они упорно шли за новогодней зубаткой, умирающей на икорных полях.

Фарш из зубатки для новогодних котлет готовился особым способом. Филе очищалось от костей, прокручивалось несколько раз в мясорубке и взбивалось до особой воздушности. Степень воздушности можно было бы сравнить с воздушностью крема, который хозяйки готовят миксером для домашнего торта. Только фарш из рыбы всегда взбивался не миксером, а вручную – особенной деревянной лопаткой.

Потом в рыбный фарш добавлялось сало диких свиней – кабанов, тоже прокрученное на мясорубке и обильно сдобренное диким же чесноком, растущим весной в расщелинах здешних скал. Очень важно было чеснок собирать в мае, потому что уже в июне стебли его уходили в стрелку и становились очень горькими, по вкусу напоминающими лекарство. В середину такой котлеты закладывался кусочек сливочного масла. Потом, во время жарки, он таял, и в котлете образовывалась полость. Считалось, что чем больше полость, тем удачливее на охоте и рыбалке будет тот, кому попадется такая котлета.

Размер и объем полости в приготовленной хозяйкой дома котлете приобретал мистическое значение и соответствовал той смеси языческих традиций и христианских верований, которыми отличалось местное население. Люди были уверены в том, что сила умирающих лососей чудесным образом передается им, что они будут такими же сильными, верными и гордыми, как приходящая на икромет рыба.

С годами необходимость добывать зубатку отпала. То есть зубатку пускали на фарш по-прежнему, но никто уже не пробирался таежными маршрутами, и никто не торил лыжню в верховья протоки Кантор, и никто не заваривал лимонник на таежном костерке, спрятанном от ветра и снега под корневищем вывороченной ели. На снегоходах, аэросанях, катерах-водометах, на глиссерах и на вертолетах люди обшаривали все реки, сопки и начинающуюся на севере, сразу за сопками, лесотундру. Они проникали в самые глухие места и брали рыбы и зверя столько, сколько могли увезти.

Тайм убегал от вертолета, и он прятал свою подругу, потому что люди, часто не утруждая себя забросами спиннинга, могли зависнуть над ямой и стрелять из автоматов по рыбам. Зимой они придумали выдалбливать щели-проруби длиной в десять метров. Они запускали туда сети-оханы, связанные из толстых веревок, и выволакивали рыбу на лед с помощью лебедок. Добытых тайменей они замораживали, а потом распиливали мотопилами на аккуратные пластины-кругляши. Острыми цепями они пилили тайменей поперек туловища и забивали круглыми кусками рыбы, похожими в своем сечении на стволовые спилы вековых деревьев, грузовые отсеки вертолетов и мощных тягачей, которые они называли вездеходами.

Во время нереста люди приходили на реку на моторных лодках и катерах-водометах, перегораживали сетями узкие протоки и выволакивали на берег неводы, набитые лососем. Здесь же, на косах, они вспарывали самок и центнерами, то есть сотнями килограммов, а иногда и тоннами, то есть тысячами килограммов, в специально приготовленном тузлуке солили красную деликатесную икру. И вывозили ее в город. Лососи все шли и шли на нерест, и тушки погибших под ножом самок устилали речные косы.

Медведям и росомахам теперь было необязательно пробираться сквозь буреломы в таежные урочища нерестовых терок. Они выходили на реку и обжирались гниющей на солнце рыбой. Тлен, витавший некогда только над нерестилищами, теперь ядовито клубился над нерестовыми реками.

Самые коварные браконьеры, истребляющие живую природу, придумали электроудочки. На реку доставлялись мощные аккумуляторы – в основном для таких дел годились танковые батареи. Электрический разряд, пропущенный в воду с помощью удилища-сачка, уходил в толщу улова – глубокой ямы, где отстаивалась рыба. Оглушенная мощным разрядом, рыба всплывала на поверхность улова, и ее оставалось поднять с помощью садков. Речную мелочь, а также мальков, всплывающих сотнями и тысячами, не подбирали – убитая электричеством, погибшая молодь смывалась рекой, забивая перекаты. И опять приходили медведи, лакомясь хариусом, сигом и ленками.

А ведь был еще тротил. И гексоген. Люди уже взрывали друг друга по всему миру, и однажды они решили взорвать рыбу на горной реке. То есть не то чтобы разорвать ее на куски, а просто оглушить до беспамятства, обездвижить ее. И вытащить на берег.

Гексоген не очень годился. Гексоген – все-таки порошок, и, смешивая его со стальными шариками, гвоздями и обрезками металла, можно было добиться высокой «эффективности» взрыва, то есть массовой гибели и увечья людей, в залах ожидания железнодорожных вокзалов и аэропортов, в людных магазинах и на молодежных дискотеках и даже в жилых домах, но не на реке. Тут в дело шел тротил, снабженный бикфордовым шнуром. И главная хитрость и мастерство браконьеров-убийц заключались в точно рассчитанном объеме заряда.

Тротила должно было быть заложено ровно столько, чтобы тайменей глушило, но не разрывало на части. Находились умельцы, рассчитывающие силу взрыва до миллиграмма, настоящие мастера-взрывники: туши тайменей, накрытые ударом, всплывали на поверхность живыми, и их трелевали к берегу с помощью все тех же блесен и спиннингов, снабженных катушками последнего поколения – безынерционными.

Вот как они назывались. Безынерционные катушки.

Создавалась полная иллюзия спиннинговой рыбалки. Потому что таймени еще сопротивлялись. Они вяло шевелили плавниками, открывали рты, и их пузыри наполнялись смертельным для рыб воздухом. Некоторые из тайменей, собрав остатки сил, выпрыгивали из воды и били хвостами по глади улова, что особенно нравилось взрывникам, и они тут же разливали водку по кружкам и пили за удачу. На рыбацких тонях и косах горных рек не пьют вино. Изредка – коньяк. Но чаще всего – водку, или – разведенный медицинский спирт.

Со временем возникла другая группа, а скорее всего – партия рыбаков. Они добывали рыбу только на спиннинг, не признавая сетей и неводов, и они выпускали молодых тайменей, аккуратно освобождая пойманную рыбу от кованых крючков. Электроудочки, автоматы Калашникова и тротил, применяемые на ловле тайменей, они считали преступлением, и самые смелые из них в знак протеста сначала приходили, а потом и приковывали себя к воротам зданий, где проходили экологические форумы. Их становилось все больше. Но взрывы над реками не стихали. Таймени уходили от людей все дальше и дальше, находя в реке тайные места для продления рода.

Среди людей находились и такие, кто бросал города и селился по берегам рек, ведя образ жизни таежных отшельников. Надо признать, что пока их было немного, но они были сильными. Уж они-то точно становились частью окружающей их