Тут ход ее мыслей кардинально изменился, и она снова запаниковала. И не без причины.

Ночной гость абсолютно спокойно откинул одеяло и улегся рядом с ней, сказав при этом будничным тоном:

– В этом чертовом потайном ходу дьявольски холодно. У меня закоченели руки и ноги. Вдобавок я целую вечность не видел такой симпатичной девушки. Вы не станете возражать, если я проведу эту ночь с вами в одной постели? Мы славно покувыркаемся!

Корделия вцепилась в одеяло и натянула его до самой шеи, с ужасом вспомнив, что она в одной тонкой сорочке.

– Наглец! – взвизгнула она. – Да что вы себе позволяете? Немедленно встаньте с моей кровати, иначе я закричу!

В подтверждение своей угрозы она пронзительно завизжала. Слава Богу, ее голос наконец-то прорезался.

Глаза молодого вертопраха округлились, он мгновенно соскользнул с кровати и, пребольно треснувшись спиной об пол вскрикнул:

– Ой! Только не шумите! Сбегутся слуги, а Джайлз прочтет нам проповедь. Удивительно, что до сих пор он закрывает глаза на шалости Рэнсома. А Рэнсом, скажу я вам, большой проказник! – Он залился тихим смехом и без труда встал.

– У меня кинжал под подушкой, – пронзительно вскричала Корделия. – Если вы приблизитесь ко мне, я не колеблясь проткну вас насквозь! Я добропорядочная девушка из благородной семьи и сумею защитить свою честь. Мужчинам не место в моей постели.

– Ах, простите! Это недоразумение! Я принял вас за девицу другого сорта и несколько погорячился, – покраснев, воскликнул юноша.

Корделия смягчилась, но простить ему его дерзкий поступок она все равно не могла. В конце концов, у него уже выросли, пусть и жиденькие, но усы, и ему давно пора было обучиться хорошим манерам. Сначала по-хозяйски забрался к ней под одеяло, напугав ее до полусмерти, а теперь вот зарделся, как зеленый подросток, и готов сквозь землю провалиться. Корделия едва не рассмеялась.

– Если вы не актриса, – промямлил юноша, – тогда кто же вы?

– Далеко не все актрисы ветрены и легко доступны! – воскликнула Корделия, сделав строгое лицо. – Уж раз вам так интересно, то актриса, за которую вы меня приняли, моя сестра-близнец.

Юноша изумленно захлопал глазами.

– У вас там все в порядке, мисс Эпплгейт? – раздался из-за двери встревоженный голос викария.

– Боже, это Джайлз! Все, мне конец! Я допрыгался, – пробормотал молодой человек. – С вашего позволения, мисс, я тихонько исчезну, воспользовавшись потайным ходом.

– Не двигайтесь, иначе я закричу! – предупредила Корделия шепотом, накинула на плечи шаль и сказала: – Можете войти, святой отец!

Дверь распахнулась, вошел викарий, хмурый, в халате и шлепанцах, а следом – его кузен, выражение лица которого не сулило ничего хорошего. Он смерил юношу ледяным взглядом и, стремительно подойдя к нему, ухватил его за шиворот.

– Я как дурак объездил все злачные заведения Лондона, продрог до мозга костей, а ты тем временем, оказывается, досаждаешь нашей гостье, негодяй! – прорычал он. – Да как ты посмел проникнуть в ее спальню ночью? Что молчишь, язык проглотил?

– Отвечай! – мрачно промолвил викарий.

– Дело в том, что я не знал… Это недоразумение! – пролепетал молодой человек, смертельно побледнев.

– Недоумок! Тебе мало других своих неприятностей? Когда же ты хоть чуть-чуть поумнеешь? – спросил Рэнсом, тряся его за грудки, словно грушу. – Когда ты угомонишься?

– Любопытно, в этом доме во все комнаты можно попасть, воспользовавшись потайным ходом? – без обиняков поинтересовалась Корделия, потеряв терпение.

– Приношу вам, мисс Эпплгейт, свои глубочайшие извинения за дерзкий поступок этого неразумного юноши. Надеюсь, что он вас не слишком сильно напугал, – промолвил викарий. – Мне даже в голову не приходило, что он воспользуется потайным ходом! Ему было бы лучше войти в дом через черный ход. – Он укоризненно посмотрел на потупившегося юношу, помолчал и добавил: – Так или иначе, я рад, кузен, что сегодня ночью в городе для тебя все обошлось благополучно. Все-таки немного мозгов у тебя осталось.

Самый молодой из Шеффилдов горделиво вздернул подбородок. И как же только она сама об этом не догадалась? Ведь он так похож осанкой и чертами лица на своих родственников! Правда, отличается цветом волос.

Корделия глубоко вздохнула и ощутила сильный запах алкоголя, исходивший от молодого повесы. Он был пьян!

– Я хотел попасть в дом незаметно, как вы мне сами рекомендовали, – жалостливо проскулил Эвери Шеффилд, – Я не хотел никого пугать.

– Тебе было велено сидеть дома, болван! – воскликнул Рэнсом. – А ты шляешься по ночам по городу, напиваешься в дешевых притонах, играешь в карты со всякими подонками. Гляди, ты снова допрыгаешься! – Он вновь схватил Эвери за шиворот и стал его трясти, как напроказившего щенка.

– Потише, Рэнсом! Порвешь мне пальто! Я еще не расплатился за него, оно обошлось мне в уйму денег! – вскричал Эвери. – А если ты не раздобудешь в ближайшее время эту проклятую табакерку, тогда мне вообще конец.

– Если я не раздобуду табакерку, тогда тебе вообще не придется заботиться об оплате своих долгов, – холодно произнес Рэнсом. – А теперь пошел вон! Нашей гостье пора спать. Мисс Эпплгейт, я распоряжусь, чтобы лаз в потайной ход завтра же крепко-накрепко заколотили. Он сделан еще во времена гражданской войны, тогда он спас жизнь многим людям. Приношу вам свои извинения за беспокойство.

Поклонившись Корделии, все трое степенно удалились. Правда, Эвери слегка пошатывался, так что Рэнсому пришлось поддержать его за спину и просто выпихнуть в коридор.

Захлопнув дверь, разгневанная Корделия придавила панель утюгом, надеясь, что других нежданных гостей в эту ночь уже не будет, затем она забралась в постель, села, поджав колени к подбородку, и задумалась.

Определенно, решила она, Рэнсом Шеффилд озабочен чем-то скверным, случившимся с Эвери. Маска спокойствия, которую он надел, и его холодный тон так и не смогли скрыть его волнение. Почему же старшие братья Эвери настаивают, чтобы он даже носу не высовывал из дому? Тревога сквозила и в стальных глазах Рэнсома, и в голубых – викария. Значит, встревожены они оба не на шутку.

И что это за табакерка такая, из-за которой Эвери грозят большие неприятности? Уж не ради ли нее пытался Рэнсом залезть в апартаменты господина Неттлса?

Эти тревожные мысли еще долго мешали Корделии погрузиться в желанный сон, хотя она и чувствовала смертельную усталость. Задремала она только далеко за полночь.

Утром Корделию разбудил невыносимый шум за окном, отличавшийся от обычного шума лондонских улиц, к которому она привыкла, – громкое мычание коров.

Она зевнула, потерла глаза и решила, что ей приснился скотный двор в Йоркшире. Но шум возобновился, более того, она ощутила явственный запах навоза.