донецких ополченцев. Ляха тоже заинтересовали люди, о которых мы только что говорили. Но самой Польше путешественники во времени были вроде ни к чему. А вот «старшему брату» со звезднополосатым флагом, который маячил за спиной воинственных поляков, сведения о столь необычном явлении были бы весьма интересны.

– Слушай, тезка, а не мог бы ты дать мне возможность побеседовать с вашим импортным пленником? Он, наверное, сидит под замком где-нибудь в вашем министерстве?

Замминистра смущенно почесал подбородок.

– Видите ли, Александр Павлович, его пока еще не доставили в Донецк. Обещали сделать это на днях. Я сейчас свяжусь с Саур-Могилой и отдам соответствующий приказ.

– Может быть, мне самому туда съездить? Заодно и с этими таинственными «путешественниками» познакомлюсь поближе. Ты найдешь мне машину и пару сопровождающих?

– Все сделаем, товарищ подполковник. Завтра с утра…

– А сегодня вечером нельзя?

– Вот это я бы вам не советовал. Неспокойно у нас, и ночью ездить никому не рекомендую. Случись чего с вами – никогда этого себе не прощу.

– Ну что ж, нет так нет.

– Отлично. Я сейчас распоряжусь, чтобы вам сообразили номер в гостинице. А заодно и поговорите с Алексеем Ивановичем Степаненко, он у меня занимается подобными делами.

– Леша Степаненко? Однако… Я-то думал, что он давно на пенсии.

– Был на пенсии. А когда у нас началось, вспомнил, что родился в Краматорске, и приехал к нам. Можете ему доверять, как мне лично.

– Мы с Лешей старые знакомые, – улыбнулся я.

– Сейчас за вами приедет машина, доставит вас к нему, а после отвезет в гостиницу. А завтра утром за вами заедет джип. Много народу вам в сопровождение дать не могу – на фронте бойцов не хватает. Водитель и один боец из «Востока», который вам поможет, если что.

– А для меня автомат найдется?

– Это запросто. Только, товарищ подполковник, дай бог, чтобы он вам не понадобился. Вы там не забывайте сообщать мне о том, что происходит. А то я буду сидеть как на иголках. Можно и через Александра Ивановича.

– Не боись, тезка, все будет хорошо. Моя чуйка пока меня еще ни разу меня не подводила. Думаю, что не подведет и на этот раз…

Часть II. «В крови до пят, мы бьемся с мертвецами, воскресшими для новых похорон…»

5 августа 2014 года. Донбасс.

Сержант Михайлюта Григорий, ополчение ДНР

В темноте скрипнула дверь, что-то загремело, и мой спутник хрипло выругался по-польски:

– Пся крев!

Зря связался я с этим дурным пшеком, только одни неприятности от него… Может быть, лучше его того… Скажу потом, что этот самый Анджей на растяжку наскочил. Правда, тогда мне за него и ломаного гроша никто не даст. А если я вытащу его из каталажки, то получу хорошие пенёдзы[16]. Поляки не должны обмануть. Ведь сколько времени я с ними работаю, и они ни разу не нарушили ни единого обещания.

– Слышь, ты, шуми меньше. А то услышат сепары, примчатся и повяжут нас. Тогда нам обоим звиздец.

– Меня не будут убивать, – хриплым шепотом ответил пшек. – Я им нужен.

«Зато я им не нужен, – мелькнуло у меня в голове. – А задница моя мне дорога как память. А еще мне нужны гроши, и чем больше у меня их будет, тем лучше».

Собственно, из-за грошей я и ввязался во всю эту историю. Родился и вырос я в Ровно. Оттуда после школы и армии и начались мои «хождения по мукам». Куда только ни забрасывала меня судьба. Одно время я даже работал вахтовиком в Уренгое. Платили там хорошо, только климат был не очень, да и вкалывать приходилось так, что порой света белого не видел.

Потом я вернулся домой и заделался «челноком» – благо до польской границы у нас было рукой подать. Тоже работка та еще. Но я быстро познакомился с нужными людьми, которые помогли мне стать на ноги и зарабатывать не паршивые «купоны»[17], а доллары и евро. Скоро я сам уже перестал таскать через границу забитые товаром сумки, а лишь наблюдал за бабами и дивчинами, которые делали это за меня. Мне приходилось лишь разруливать разные непонятки с бандюками и полицейскими, как у нас, так и в Польше.

Мои «рабыни Изауры» – так я в шутку называл тех, кто на меня работал, – помимо обычной работы «челночниц», подрабатывали и оказанием сексуальных услуг. Меня же они обслуживали бесплатно, а от тех, кому этого делать не хотелось, я избавлялся безо всяких разговоров.

В общем, года два дела мои шли хорошо, я купил квартиру во Львове и машину, подумывал даже о получении «карты поляка»[18] и переезде на ПМЖ в Польшу.

Но тут полоса моего везения закончилась, и все пошло кепско[19]. «Крыша» моя «прохудилась» – похоже, что кто-то из «глав-бандосов» то ли слишком приборзел, то ли вовремя не донес «наверх» требуемую сумму. В общем, во время очередного приезда в Польшу я не нашел в Люблине нужных людей, а самого меня местная полиция повязала, обвинив в сутенерстве и контрабанде.

Это позднее я понял, что уже тогда польская AW[20] решила меня завербовать. Потому-то меня перестали таскать на допрос в полицию и перевели во вполне комфортабельную камеру «безпеки». Мне не угрожали, нет. Мой куратор, пан Ежи, доходчиво объяснил мне, что если я откажусь работать на их контору, то после того, как отсижу срок – какие-нибудь два-три года, – меня выдворят обратно в Украину, и я больше не смогу появиться ни в Польше, ни в любой из западных стран.

– Послушайте, пане Гжегоже, – поляк сочувственно заглянул мне в глаза, – вы ведь, собственно, ничем не рискуете. Ваша СБУ сейчас занята разоблачением тайных агентов москалей, и на тех, кто работает на спецслужбы цивилизованных стран, они не обращают внимания. К тому же, пане Гжегоже, не секрет, что рано или поздно Украина войдет в число этих самых цивилизованных стран, и ваши заслуги в работе на нашу разведку будут учтены. Вы сможете даже стать чиновником в новом правительстве Украины. Не очень большого ранга, но вполне уважаемым и влиятельным. Вы уже успели понять, что деньги делают человека еще более независимым. И чем их больше, тем больше эта самая независимость. Мы будем платить вам валютой, причем сумма, которую вам станут выплачивать, будет зависеть от важности сообщаемых вами сведений. Так что вам прямая выгода работать на нас. Думаю, что вы внутренне уже согласились стать нашим агентом. Осталось лишь