Я вот вам сейчас расскажу историю о том, как я имела интимную связь с Никитой Сергеевичем Хрущевым во время его падения. Вот вам и «Да ну»! Только вы, пожалуйста, если будете кому пересказывать, ни имени моего, ни должности не называйте. Договорились? Ну, слушайте.

У нас с мужем часто бывают командировки в область для контроля работы на местах. Мы стараемся с ним так подгадать, чтобы ездить вместе: и морально так спокойней, и денег меньше уходит. И вот посылают нас как-то в один районный центр. Приезжаем, а там какой-то спортивный праздник проводится, все места в гостинице заняты и общежития в городе забиты. Пригласил нас к себе председатель райсовета. Живем у него неделю в проходной комнате, и нет у нас никаких условий для выполнения супружеского долга. Я-то еще ничего, терплю, а Павел Петрович мой на стенку лезет. Ну, думаю, надо искать выход из положения. А жена председателя райисполкома заведовала местным клубом. Я у нее и попросила: «Нет ли у тебя, Маша, в клубе какой-нибудь тихой комнатки, где бы нам с мужем часок провести?» Маша мне дала ключи от клуба, рассказала, где там комната с диваном. Отправились мы с Павлом Петровичем. Вошли в клуб, я ищу комнату, где диван должен быть, а ему уже вовсе невмоготу. Открыла я дверь, да не ту: дивана нет, а стоят у стен какие-то рамы, плакаты, портреты, видно, мастерская художника у них там была. А муж мой бросил на пол свой плащ, меня на него и пошел работать. Старается он, душу отводит, ну и мне неплохо… И вдруг — трах! — какой-то щит падает прямо сверху на моего мужа. Он на секунду замер, оглянулся, ногой дрыгнул, чтобы щит этот со спины сбросить, а тот с него не слазит, вместе с ним надо мной вверх-вниз качается. «Черт с ним, пусть пользуется!» — рявкнул мой мужик и довел дело до конца под щитом, как черепаха. Только тогда он сбросил его, встал на ноги, привел себя в порядок, а потом взялся за щит, чтобы на место поставить, да как расхохочется: «Смотри, Валентина, с кем ты сегодня любовью занималась!» Я глянула, а это портрет нашего тогдашнего Генерального секретаря Никиты Сергеевича Хрущева.

Погодите смеяться, женщины. На следующий день с утра по радио вдруг начинает сплошная музыка играть — ну, ровно как помер кто-то или государственный переворот случился. Муж мой шепотком и пошучивает: «Валентина! А если это генсек скончался после того, как с тобой дело поимел, а? Ты ведь у нас баба горячая, а он уже в преклонных летах…» Погоняли по радио музыку, потомили граждан, да и объявили о снятии Хрущева. Представляете, каково нам было серьезность сохранить при этом известии.

Валентина закончила свой рассказ при общем хохоте.

— Ну и террористка у нас объявилась! — смеялась диссидентка Галина, заметно потеплевшая к номенклатурщице Валентине.

Валентина от смущения была краснее советского флага, но смех женщин ее явно обрадовал.

Тут начала рассказ Альбина.

рассказанная стюардессой Альбиной, повествующая о том, как с помощью Альбины американский разведчик трех гэбистов одним разом поимел

Одно время, девушки, я подрабатывала в гостинице «Европейской». Каким местом, ты спрашиваешь, Зина? А всеми местами. Я ведь с иностранцами работала. Было нас девушек десять, каждая имела телефон, и, когда требовалось, нас вызывали прямо к назначенному часу. И, как вы сами понимаете, за всем этим приглядывал КГБ. Мы им здорово помогали, гэбистам: отвлекали клиентов, если надо было обшарить их номер или пленку в магнитофоне сменить, заставляли их разговориться, ну и все такое прочее. Что? Зарплата? Нет, зарплата от КГБ нам не шла, все оплачивал клиент-иностранец. С этими чуваками не поспоришь: чуть что не так — пошла на улицу! А на улице своих проституток полно, да я, например, и брезговала с нашей публикой дело иметь: пьяницы, грубияны, нищие командированные. То ли дело чистенький иностранец в «люксовом» номере, с рестораном и подарками, с европейскими манерами! Но все мы, конечно, были у КГБ на учете и дали расписку исполнять все их требования. И исполняли, само собой.

Однажды вызывает меня наш портье и чего-то я гляжу, а лица на нем нет. «Тебе, — шепчет, — Альбиночка, будет важное задание. Иди в тринадцатый номер, там тебя проинструктируют». А в тринадцатом номере у гэбистов штаб был: там дежурили они, там и аппаратуру держали. Захожу. Сидит важный дядька, никогда до этого его в гостинице не видела, а с ним три здоровых молодых гэбиста. Дядька на меня сощурился: «Эта?» А я ему в ответ глазки потупила, легкое смущение изобразила. Я ведь знаю, на что такие дядечки клюют. Он хмыкнул: «Ничего, как будто годится. А все же капитан Лебедева нам подошла бы больше… Надо ее группу увеличить, чтобы не было таких прорывов, чтобы не посылать впредь кого попало на ответственные участки. Ну, проинструктируйте девушку при мне». Объяснили мне задание: прибыл важный американец, остановился на одни сутки. Надо проверить его багаж, а он не выходит из номера больше чем на полчаса. Так вот я должна подсесть к нему во время ужина и задержать его в ресторане как можно дольше. А эти трое тем временем обшарят номер. Тут же мне показали фотографию клиента, велели запомнить и топать в ресторан. Он уже скоро должен появиться к ужину. Я кивнула, еще раз дядечке на всякий случай улыбнулась и поплыла в ресторан.

В ресторане ко мне сразу подошел наш старший, провел к свободному столику, усадил и начал по-французски предлагать «легкий необременительный ужин, сохраняющий фигуру», а сам кивает мне на соседний столик, пока пустой: туда, мол, он клиента подсадит. Ужин, зараза, принес только для фасона: сыр, маслины и бокал вина. Больше помады с губ съешь, чем наешься. Ну, сижу я, потягиваю свое вино, жду. Через полчаса появляется клиент. Красивый такой мужик, и видно, что тертый-перетертый. Быстренько соображаю, что перед ним корчить советскую светскую даму бесполезняк, сразу смекнет, что дама подсадная. Решила брать его по-наглому уставилась на него, а когда он поднял на меня глаза, я ему из-за бокала подмигнула со всей откровенностью. Он усмехнулся и поманил меня пальцем. Встала я, подошла с понтом к его столику, наклонилась: «Месье скучает?» И тут случилось вовсе для меня неожиданное. Не говоря ни слова, он кидает на стол десятирублевку, встает, хватает меня под руку и ведет вон из ресторана. Я глазом кошу на старшего — тот белее известки, рожу мне корчит: «Задержи!» А как его задержишь, когда он деловой такой попался, тащит прямо в номер и все тут. Выходя из зала, я заметила, что старший кинулся в угол к телефону — предупредить тех, кто в номере копошился. Успел, видно: вошли мы, а там никого. Клиент мой хватает меня в охапку и швыряет на кровать, а сам начинает с себя одежду сбрасывать. А я шмякнулась на постель и чуть не вскрикнула: угодила попкой на какой-то твердый бугор. Пощупала я его незаметно и поняла, что это не иначе как чья-то голова. Гэбист под кровать забрался. Тут мой клиент подоспел, начали мы с ним любовью заниматься, а я попкой чувствую, что под кроватью не одна голова, а целых три: то в одном месте бугор выскочит, то в другом. Тесно им там, никак не поместятся, головы некуда деть. Уж не знаю, каково им там было, пока мы с клиентом на кровати плясали. Потом встал он и пошел в ванную. Тут я дверь в коридор открыла и шепчу этим, что под кроватью застряли: «Выметайтесь, пока он душ принимает!» Выскакивают из-под кровати трое гавриков, один другого злее, шипят: «Ну, погоди, сука! Сидеть тебе за измену родине!» И за дверь…