Вновь завыли трубы, загрохотали барабаны, и стражники начали выводить к помосту осужденных. Избитые и грязные, в синяках и кандалах, одетые лишь в вонючие лохмотья, они мало напоминали тех важных и уверенных в себе горожан, которыми были еще несколько дней назад. Дознатчики Мышастого собрали данные обо всех богатейших купцах, самых умелых мастерах и лучших кабатчиках Лима Оз, и Хелек за одну ночь захватил их всех.

– Первым же будет лишен жизни купец Ирад по прозвищу Четырепальца! – продолжил стараться глашатай, чей голос в наступившей на площади тишине звучал особенно громко. – Казнь состоится немедленно!

Двое солдат грубо вытащили из толпы осужденных дородного пожилого человека. Прежде чем взойти на помост, он с ненавистью посмотрел на Ориса и плюнул. Защитника свобод это ничуть не задело, куда больше его волновало другое – молчание наблюдавших за казнью сограждан жителей Лима Оз. Толпа должна получать удовольствие от кровавого зрелища, вопить и улюлюкать, а если она его не получает, то что-то не так!

Купца Ирада завели на помост, уложили на плаху, палач взмахнул топором. Тяжелое лезвие со стуком вошло в колоду, и голова с окровавленным обрубком шеи покатилась в сторону. За пределами вереницы стражников кто-то всхлипнул, с разных сторон донеслись недовольные возгласы.

– Айк Северянин никого не казнил! – раздался мальчишечий голос из толпы.

Орис вскочил с места, точно его ужалил в задницу очень злой овод. Впился взглядом в людское месиво, пытаясь понять, кто это сказал, но куда там. Люди стояли, точно стена, очень враждебная, непроницаемая стена, какую не пробить и тараном. К помосту палача уже волокли следующего осужденного, и этот вел себя вовсе не так смирно. Он брыкался и плевался, кричал что-то нечленораздельное. Наконец стражникам это надоело, и один из них ударил буяна коленом в пах.

– Кровопийцы! Негодяи! – завопили из толпы.

– Чужаки! – загудело со всех сторон. – Наемные твари!

Тэп нахмурился, бросил вопросительный взгляд на рухнувшего обратно на трон Ориса. Но бывший купец Шафрановой гильдии лишь небрежно махнул рукой, давая знак, что можно продолжать казнь. Успокоенного буяна обезглавили, и его голова оказалась в одной корзине с головой Ирада. К палачу повели третьего, огромного кузнеца, закованного в такое количество цепей, что он бренчал при каждом шаге. Этот не сопротивлялся, зато говорил так зычно, что запросто мог переплюнуть объявлявшего имена осужденных глашатая:

– Ты, Орис Лександро, объявил себя защитником свобод, а Айка Северянина – узурпатором? На самом деле ты тиран, явившийся, чтобы лишить нас свободы, которую принес нам прежний правитель! И мы верим, что он вернется и вышвырнет тебя отсюда пинком по толстой заднице!

– Заткните ему рот! – завопил Орис, вскакивая на ноги. – И быстрее! Остальных не объявлять, просто убивайте!

Он уже понял, что зрелище, которое он устроил для Лима Оз, горожане не приняли. Но ничего, быстрой и решительной жестокостью, казнью потенциальных вожаков их можно запугать, сделать так, чтобы они и думать боялись о сопротивлении!

– Айк Северянин! Айк Северянин! – донеслось из толпы, и вскоре уже имя и прозвище моего друга гремело над площадью, заставляя вздрагивать и ежиться наемников из охраны Ориса.

Из задних рядов полетел первый камень, ударился бессильно о помост. Второй шарахнул одного из телохранителей по шлему, третий угодил в спину палачу, так что тот потерял равновесие и, вместо того чтобы срубить голову очередному осужденному, упал рядом с ним. Это вызвало взрыв хохота и новые камни из толпы, к которым присоединились гнилые овощи и тухлые яйца. Один из этих неаппетитных и вонючих снарядов наверняка угодил бы в лицо Орису, если бы стражники не прикрыли его щитами и своими телами.

– Бунт! – завопил защитник свобод. – Схватить мерзавцев! Всех! Немедленно на плаху! Казнить!

– Всех? – удивился Тэп. – Да их же много больше, чем нас…

Но Орис уже впал в бешенство, он прыгал около трона, трясся и плевался слюной. Лицо его залила краска, руки тряслись, на губах пузырилась пена, а глаза были совершенно безумными, словно у человека, отведавшего аконитового гриба и находящегося в мгновениях от смерти. Командир наемников понял, что разумных приказов не дождется, и принялся распоряжаться сам. Стражники надавили на толпу, пытаясь раскачать ее, вытеснить с площади, но смогли продвинуться лишь на пару шагов. Затем рычащая и визжащая масса людей колыхнулась обратно, и вот первый из воинов в доспехах с оружием оказался затянут в ее водоворот, затем второй, третий.

– Айк Северянин! Айк Северянин! – неслось со всех сторон.

Тэп отдал новый приказ, и его воины подались назад, обнажили мечи. Речи о том, чтобы победить толпу или даже довести казнь до конца, более не шло. Оставалось только прорываться к дворцу, оставив осужденных на площади, а потом решать, что делать. Сам рыжий наемник, не слушая бессвязных воплей Ориса, схватил его и потащил за собой.

– Тиран! Убийца! Трус! – кричали горожане, напирая на стражников, швыряя камни и все, что попадалось под руку. – Мы казним тебя здесь! Вернется Айк Северянин и изгонит тебя!

Палач выронил громадный топор и ринулся удирать со всех ног. Сбившиеся в круг, ощетинившиеся копьями и мечами наемники медленно отступали, а в центре их группы продолжал бесноваться и изрыгать проклятия Орис Лександро. Глашатай, замерший в каменном оцепенении, неожиданно сообразил, что остался один. Что вокруг оказались рассерженные люди, кулаки и зажатые в них дубинки.

– Я не хотел… – пролепетал он, падая на колени. – Меня заставили!

Но толпа прокатилась по глашатаю, захлестнула оба помоста. Освобожденных людей поздравляли, прямо тут же пытались снять с них цепи. Бывшие осужденные плакали, колени одного обнимали двое малолетних детей, на шее другого висела жена. Трон, изготовленный по приказу принца Мираеда, разломали на части. А громадным топором палача завладел один из городских нищих, с воинственным кличем закрутил его над головой, отчего едва не свалился под тяжестью оружия.

Наемники громадными усилиями, потеряв еще несколько человек, сумели прорваться с площади и увели бесновавшегося Ориса в тишину дворца. Но я был уверен, что и там покой купца не будет долгим.

Комната, где находился защитник свобод Лима Оз, выглядела не менее роскошно, чем тронный зал, хотя и уступала ему размерами. Нынешний хозяин ее сидел за огромным столом из красного дерева и тискал в руке золотой кубок с красным вином, одновременно слушая доклады наемных командиров.

– Мы удерживаем двое ворот, но остальные оказались во власти бунтовщиков, – докладывал один из них, и голос его звучал вовсе не воинственно, а висящая на перевязи рука говорила о только что полученной ране. – За выход из города можно быть спокойным, но наступательную операцию на оборонительных сооружениях я бы не рекомендовал сейчас.

– Почему? – спросил Орис.

– Стратегическая обстановка диктует нам следующую модель поведения, – и тут наемник пустился в длинные и путаные рассуждения, призванные запудрить гражданскому человеку мозги.