– Ты начал эту игру. Или что ты хотел? Сначала кинуть маме намек на то, что мы встречаемся, а потом сбежать от ответственности?

Псих вскинул брови. Потом шагнул вперед, напирая на Таню своим могучим телом. Джек, сидевший рядом, облизнулся так, словно псих собирался Таню убить и зажарить, отдав ему косточки.

– Сбежать? Ты думаешь, будто я бегу?

– Я не знаю, что мне думать. Ты заявляешься ко мне домой, навязываешься, заставляешь меня подселить тебя к себе, и при этом не говоришь, зачем.

– Интерьерчик понравился, – псих пожал плечами.

– Хватит.

– Зачем тебе подробности?

– Не хочу, чтобы ты втянул меня в грязные делишки.

– Тогда почему согласилась? Не смогла передо мной устоять?

Таня сделала глубокий вдох ртом. После чего попросила себя успокоиться. Ей не нужны были скандалы с психом сейчас, она не поведется на его провокационные пошлые шуточки.

И как вообще так вышло, что она из нападающей превратилась в жертву? Псих прямо-таки давил. Нападал, не позволяя Таниным вопросам прорваться.

– Слушай, у меня нет времени спорить с тобой, – сказала она, помотав головой. – Если хочешь остаться, то помоги мне с мамой. Если нет – дверь там.

Она прошла мимо, задевая психа плечом.

В глубине души она надеялась, что почувствует чужую крепкую хватку на своем запястье. Гребанная недотраханная дура внутри нее бесконечно этого хотела. Чтобы все началось с мертвой хватки, с простого прикосновения, а потом продолжилось на диване во всех существующих позах.

– Если я тебе помогу, – услышала она позади. – То ты перестанешь меня выгонять. Я буду здесь столько, сколько потребуется.

Таня обернулась.

– Наглеешь, псих.

– Не бойся. Всего пара недель, может быть месяц.

– Ты уже заливал мне про пару недель.

Она не знала, что ей делать.

Внутри боролись две личности. Одна была готова на все, чтобы утереть Владу нос и заставить маму пищать от восторга, а вторая… Вторая прыгала на голове у первой и вопила, что дело вовсе не в маме. И не во Владе. А в Тане, которая скоро нахрен сгорит от сексуального напряжение и незакрытых гештальтов с психом, поэтому и придумывает поводы.

Таня ждала, что он ответит, но тот вдруг прищурился и наклонил голову, разглядывая Танино лицо.

– С чего вдруг ты решила ходить по маминой струнке? Ты была против.

– Неважно.

– Оу… Становится все интереснее, – псих улыбнулся, как бы намекая Тане, что та не отвертится, и что он расколет ее, как орех.

Улыбка его, кстати говоря, вводила в ужас. Как будто перед тобой волчара, который сейчас обглодает тебя, но перед этим решительно настроен поиграть.

Таня развела руками.

– У тебя свои секреты – у меня свои. Так что – согласен?

– И что мне нужно делать? – он издевался – откровенно и нагло. – Смотреть на тебя, как будто я сейчас умру от любви? Есть из твоих рук? Тискаться с тобой по углам?

– Тискаться совсем не обязательно.

– Зря. Я бы потискался.

– Прекрати, – Таня чувствовала, как кровь приливает к щекам и абсолютно ни черта не могла с этим поделать.

– Все нормальные пары тискаются.

– Значит мы будем не нормальной парой!

Псих вскинул руки вверх, как бы говоря: «Нет так нет, не слишком-то и хотелось».

Таня выждала паузу, убедилась, что разговор окончен, и ушла на кухню, потому что половинки невкусного бутерброда в обед, скорее всего, будет недостаточно, чтобы поддерживать в ней жизнь.

Она вытащила кастрюлю из шкафчика, открыла кран, чтобы набрать воду и зависла, потому что слово «тискаться», произнесенное психом, застряло у нее в голове.

Она представила, как они зажимаются в беседке на мягких скамейках, спрятав руки под пледом, чтобы никто не догадался…

Ее бросило в жар.

Внезапно ухо опалило горячим дыханием.

– Ты слишком громко думаешь, Зайка, – прошептал псих, и Таня пихнула его локтем в живот, что было равносильно удару о гладильную доску. То есть, псих даже не почувствовал, а Таня, кажется, получила ушиб.

– Уйди, пока я не передумала!

Псих ушел, но его дурацкий смех еще какое-то время звенел из гостиной.

Они загружали в такси вещи на два дня. Таня собрала все самое теплое, что у нее было, а заодно полотенце, банный халат и, на всякий случай, беруши, потому что после выпивки мама и папа обожают спорить, как будто им по семьдесят лет.

– Готов? – спросила Таня, когда псих вышел из подъезда. Потом она увидела, что тот ведет Джека на поводке, и вскинула брови. – Ты не возьмешь его с собой.

Псих нахмурился, весь его вид как бы говорил – попробуй остановить меня.

– Что мы за родители такие, если собираемся оставить его одного на два дня?!

– Я серьезно!

Таня распалялась. Сама мысль о том, что ей предстояло пережить, вводила ее в полнейший ужас, а тут еще и этот… придурочный.

– Я тоже, – псих уперся кулаком в бок. – Либо он едет с нами, либо ты едешь одна.

Таня открыла рот. У нее было заготовлено очень много грязных ругательств, которые она берегла всю ночь, зная, что они точно пригодятся, но силы покинули ее.

Все.

Лампочка перегорела.

– Ладно.

Псих выглядел удивленным.

– Ладно? И все? Так легко согласилась?

– А есть смысл спорить?

– Нет. Но ты могла бы попытаться! Сколько нам ехать – полтора часа? Надо же мне чем-то развлекаться.

– Развлеки себя игрой в кристаллики на телефоне.

– Не сравнивай с собой, моя жизнь не такая скучная.

– Точно. Поэтому ты по двадцать часов в сутки сидишь дома…

Они спорили, пока усаживались в машину и продолжили делать это, когда тронулись с места. Таня подумала о том, что, скорее всего, дебаты престарелых сегодня будут у них, а не у ее родителей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

* * *

Мама встретила их крепкими объятиями.

Она бросилась сначала на шею Тане, а потом – психу, и обнимала его дольше, чем того требуют приличия. Прямо-таки всем своим видом показывала, как важно ей пристроить дочурку в надежные руки.

У Тани и так настроение было ни к черту, а теперь окончательно испоганилось.

Она взяла сумки и молча пошла в дом.

Отец уже вовсю мариновал мясо. Таня поздоровалась и начала выкладывать продукты из пакетов, составляя их на столе так, словно готовилась к какой-то выставке.

–